Воплощение Похоти 6 - Игорь Некрасов

И вот, наконец, они вышли на просторную площадь перед полуразрушенным храмом. Туман здесь был чуть реже, и они увидели «его».

Архилич Сайлон парил в сотне шагов впереди. Его окружало море нежити — сотни существ, среди которых мелькали и высокие големы, и шипастые гончие, и готовые взорваться зомби. Но глаза всех паладинов были прикованы к самой плотной группировке — к когорте из около сотни элитных мертвецов, «рыцарей-некросов» и «извергов».

Их было всё ещё ужасающе много.

Сайлон, увидев их, не стал ждать. Он был ядром бури. Его костлявые руки разрывали пространство, выкрикивая немые проклятия. «Сферы Разложения» и молнии летели в строй паладинов беспрестанно. Иногда он протягивал руку к группе своих же ослабленных воинов — и те рассыпались в прах, а их энергия вливалась в него, позволяя сотворить ещё более мощное проклятие.

Битва на площади вспыхнула с новой, яростной силой. Это был хаос, сущий ад.

Вротослав, покрытый кровью и сажей, сражался изо всех сил, но его соратники гибли один за другим. Элоди, всё ещё бледная, стояла в центре, её меч был опущен — она всё ещё восстанавливала и копила силы.

Именно тогда Вротослав, отбросив очередного изверга, окинул взглядом поле боя. Он видел, как падают его братья. Видел истощённую Элоди. Видел бесконечные орды и парящего над ними, казалось, неуязвимого Архилича.

Решение созрело в нём мгновенно, холодное и ясное.

— Теодор! — проревел он. — Прикройте меня! Все, ко мне! Охранять!

Он отступил на шаг, вернул меч в ножны и воздел руки к небу, закрыв глаза. Его губы зашевелились, произнося слова на древнем языке Ордена.

Сначала никто не понял. Элоди, услышав странное бормотание, обернулась. Затем до неё донеслись обрывки фраз: «…отдаю пламя… плоть на алтарь… дух — в клинок…»

Её глаза расширились от ужаса.

— ВРОТОСЛАВ! СТОЙ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! — её крик, полный отчаяния, прорвался сквозь грохот битвы.

Но было поздно. Вротослав произнёс последнее слово. И его тело стало меняться.

Сначала оно стало просвечивать изнутри, будто в нём зажглось солнце. Золотой свет хлынул из его глаз, рта, из-под пластин доспеха. Сияние стало таким яростным и чистым, что на него невозможно было смотреть.

Формы Вротослава начали расплываться, расти и терять чёткость, превращаясь в слепящее сияние. Затем свет сконцентрировался, сжался, приняв новую, невероятную форму.

Когда свечение чуть угасло, над тем местом, где стоял Вротослав, парило существо из чистого, плотного света. Оно напоминало ангела из древних фресок, угадывались контуры могучего доспеха и огромных, распростёртых пламенных крыльев.

В его руках, вернее, в этих сгустках священной энергии, напоминающих руки, пылал меч, длиннее человеческого роста, выкованный из самого сияния.

Дух Света — последняя жертва и последнее оружие Вротослава — парил в воздухе. Внутри этой сияющей оболочки теплилась лишь тень его былого разума, и эта тень знала лишь две вещи.

Первое — он уже мёртв, его плоть и кости обратились в свет, и пути назад нет. Второе — времени до полного растворения его воли в безличной энергии оставались считанные мгновения.

Поэтому после превращения он не издал ни звука, не попытался отдать приказ или попрощаться. Он просто ринулся вперёд, игнорируя всё на своём пути, что не было прямой угрозой или помехой на линии к цели.

Отдельные зомби, изверги, даже «рыцари-некросы», пытавшиеся атаковать его с флангов, — всё это он оставлял позади, не тратя на них ни капли драгоценной, убывающей силы. Его единственной целью был Архилич.

Его движение было подобно падению звезды.

Трёхметровый костяной голем, пытавшийся преградить дорогу, просто… рассыпался. Он был разрублен одним движением пылающего меча, и его кости обратились в мелкий белый пепел, не успев даже упасть на землю.

Дух света нёсся прямо к Сайлону, оставляя за собой широкую просеку абсолютной чистоты в самом сердце армии тьмы — краткий, прямой и смертоносный путь, выжженный в толпе.

Исход битвы повис на волоске. Последняя, отчаянная жертва Света, чьё сознание таяло с каждой долей секунды, столкнулась с изощрённой, цепкой хваткой Тьмы, отчаянно цеплявшейся за существование.

И в этот миг было неясно, чья воля — краткая, жертвенная ярость или холодная, многовековая воля к выживанию — окажется сильнее.

Глава 13

Перед сжатым и малочисленным строем паладинов была последняя серьёзная сила Сайлона.

Впереди, в две ровных шеренги, находились некросы — бывшие солдаты и рыцари в почерневших, но не утративших прочности доспехах. Их пустые глазницы были направлены прямо на них, а в руках они сжимали щиты и длинные, проклятые алебарды или мечи.

Перед ними на четвереньках, словно звери, топтались изверги. Их тела, раздутые неестественной мускулатурой, лоснились от света выставленных жрецами барьеров, а вместо пальцев торчали мясистые клешни, способные раздробить железо.

Всё остальное пространство между и вокруг них заполняла кишащая масса: сотни простых зомби и десятки скелетов. С флангов наступали те же зомби, среди которых, словно зловещие спутники, находили раздутые, пульсирующие твари, готовые выплеснуть тлен при малейшем контакте. А из клубов струящегося тумана выскакивали, будто пружины, гончие — низкие, шипастые твари, способные сбить с ног при удачном прыжке.

Паладины и инквизиторы стояли плечом к плечу, стараясь сохранить строй. Их доспехи были иссечены, щиты помяты, а дыхание сбивалось от нечеловеческого напряжения. Каждый понимал: если сейчас не случится чуда, их строй падёт. Одна трещина, одна уступленная пядь — и тьма хлынет внутрь, превратив последнее организованное сопротивление в кровавую бойню, где у них не будет ни единого шанса.

Но в том же взгляде, которым они смотрели на надвигающуюся стену смерти, горела и странная, горькая надежда. Они видели, как Вротослав обратился в сияющую комету, рассекающую темное оскверненное небо. Все они знали легенды о Духах Света. Знали, что это не просто заклинание, а дар, доступный лишь избранным — тем, чья вера и воля чисты, как горный хрусталь.

И Вротослав оказался одним из них. Эта мысль заставляла сжимать эфесы туже и находить в глубине души последние крохи сил.

Теодор, этот молодой инквизитор, стоял на острие клина. Его лицо было маской из крови, пота и копоти, но глаза, холодные и острые, вычисляли слабые точки.

Он видел не просто толпу нежити — он видел структуру. И вскоре его взгляд упал на главную угрозу: одного из костяных големов, самую крупную громадину из костей и скрепляющей их тёмной магии что сейчас атаковали их.