Воплощение Похоти 6 - Игорь Некрасов

— Ко мне! Прикройте! — хрипло бросил он двум стоящим рядом инквизиторам.

Те, не задавая вопросов, рванули вперёд, приняв на себя яростные атаки десятков зомби и извергов, открывая Теодору путь.

Он сделал шаг назад, не отступая, а готовясь к прыжку. Его клинок в руке замер, остриём направленным не на прочную кость, а в точку между рёбер чудовища, где пульсировал сгусток негативной энергии — его ядро.

Голем приближался и, размахиваясь для сокрушительного удара, на миг раскрыл свою грудь, и Теодор рванул вперёд не бегом, а мощным коротким прыжком, вложив в него все остатки сил. Его клинок, ведомый не глазом, а годами инстинктов охотника на нежить, метнулся вперёд, как жало змеи.

— ОЧИЩЕНИЕ!

Крик Теодора был коротким, резким, и он не был заклинанием в полном смысле. Это был приказ, выкрикнутый верой, направлявший всю святую энергию, скопившуюся в оружии, в одну точку.

Клинок с шипящим звуком, будто раскалённое железо опустили в воду, вошёл точно в пульсирующую тёмную сферу. И в тот миг, когда остриё коснулось ядра, оружие вспыхнуло. Не просто засветилось — из рукояти, по всей длине клинка, через гарду хлынул ослепительный бело-золотой свет, заливший внутренности голема изнутри. Казалось, сам меч на мгновение стал жидким светом, ворвавшимся в самое сердце тьмы.

Раздался не хруст кости, а глухой, влажный хлопок, и фиолетовая, вязкая энергия рванула наружу из образовавшейся бреши, но была мгновенно схвачена, обожжена и испепелена яростным сиянием, которое продолжало литься из воткнутого меча. Голем замер, и его костяная структура, лишённая скрепляющего ядра, мгновенно потеряла волю.

Не было ни падения, ни обвала. Он просто… рассыпался. Как карточный домик, которого коснулись. Кости, большие и малые, потеряли связь и с глухим стуком попадали вниз грудой бесполезного хлама, едва не задев передние ряды паладинов, зато завалив собой группы нежити.

На миг перед строем образовался чистый, свободный от врага пятачок, заваленный лишь дымящимся костяным мусором, но эта победа стоила Теодору последних запасов сил. Он тут же опустился на одно колено и тяжело опёрся на меч, его грудь ходила ходуном.

В этот же момент к нему подбежали соратники, защищая от нападения нечисти, что уже пробивалась и лезла по груде костей.

Теодор сделал глубокий вдох и оглянулся. Он увидел, как Элоди, всё ещё стоявшая в самом центре их построения, с лицом, искажённым болью и внутренним огнём, прожигающим её изнутри, попыталась поднять руку. Её губы дрогнули, и он догадался, что она собиралась снова отдать приказ. Снова стать каналом, снова принять силу других в себя и сжечь то, что осталось от её плоти и духа, чтобы дать им еще немного времени…

И в этот самый миг, прежде чем первое слово сорвалось с её губ, в самом сердце бушующего над ними ада что-то переменилось. Взоры всех, кто мог оторваться от боя, невольно устремились вверх.

Высоко над площадью, в лиловой мгле, разворачивалась погоня.

Дух Света — последнее воплощение Вротослава — не видел и не слышал битвы внизу. Всё его угасающее бытие, вся нерастраченная за долгую жизнь воля, сжатая теперь в ослепительный, недолговечный всплеск, была направлена на одну цель.

На тёмную, панически удирающую точку в небе — Сайлона.

Архилич метался в своём же тумане, как раненый зверь. Он швырял за собой всё, что мог: Сферы Разложения, Проклятия Скорби, ливни ледяных осколков. Но его тёмная магия, казалось, была бессильна перед олицетворением самого солнца. Она лишь шипела и рассыпалась, едва касаясь сияющего поля Духа, как ночная мгла перед первыми лучами.

Дух не уворачивался. Он не маневрировал. Он просто нёсся сквозь них, беззвучный и неумолимый. Он был олицетворённым приговором, и расстояние между палачом и приговорённым сокращалось с ужасающей, неотвратимой скоростью.

Чёрт возьми! — мысль, острая и паническая, пронзила разум Сайлона. — Я думал, они так уже не могут!

Древний инстинкт самосохранения, дремавший веками, ревел внутри него как никогда прежде. Он рванул вверх, в гущу собственного тумана, пытаясь увеличить дистанцию. В то же время его костлявые руки уже выписывали в воздухе руны, порождая новые проклятия и новые атакующие заклинания. Он швырял их вниз, в упорно приближающееся сияние, не надеясь убить — лишь замедлить, отвлечь, выиграть драгоценные мгновения.

Но это не работало.

Сферы, проклятья и всё остальное, соприкасаясь со световым полем Духа, гасли с тихим шипением, как угли в воде. Дух Света неуклонно преследовал его, поднимаясь по невидимой спирали вслед за ним, подобно хищной птице, не обращающей внимания на отвлекающие манёвры.

В отчаянии Сайлон дёрнул последние нити своей воли, отдавая приказы слугам, и несколько костяных големов, находившихся на окраинах площади, вместо того чтобы ломиться в строй паладинов, развернулись. Их костяные пальцы вцепились в ближайших пульсирующих зомби-бомб, что ждали своего часа.

Големы подняли тварей и, размахнувшись, швырнули их через головы своей же орды, прямо в самое сердце сомкнутого строя защитников. Чёрные, раздувающиеся тела понеслись по воздуху, подобно живым, уродливым ядрам.

На земле в это время кипел отчаянный бой.

Волны нежити, стягивавшиеся со всего города, продолжали смыкаться вокруг их истощённого клина. Щиты трещали под ударами, клинки тяжелели с каждым взмахом.

И именно в этот момент над их головами, перекрывая рёв битвы, послышался свист и противные, влажные хлопки.

— СВЕРХУ! — успел крикнуть кто-то, но «бомбы» уже начали падать в их ряды.

Один приземлился прямо перед щитовой стеной воинов света и тут же разорвался, выбросив облако едкого, лилового тлена. Доспехи, коснувшиеся скверны, покрылись язвами ржавчины, а один инквизитор, не успевший отпрянуть, вскрикнул — кожа на его лице начала сморщиваться и чернеть.

Другой упал прямо в середину строя. Раздался оглушительный, чавкающий взрыв, разбросав во все стороны клочья гниющей плоти и тёмной энергии. Несколько человек рухнули, охваченные судорогами, отравленные концентратом негативной энергии.

Строй, и так державшийся из последних сил, дрогнул. Образовалась брешь. И в эту брешь тут же хлынули рычащие изверги и молчаливые некросы, словно чёрный гной, сочащийся из раны. И надежда, зажжённая светом Вротослава, в сердцах защитников затрепетала, готовая угаснуть под натиском этого нового, подлого удара, который дал Сайлону новый прилив сил.

Но в этот же миг в воздухе погоня достигла апогея.

Сайлон, понимая, что магия не действует, перешёл к чистой мобильности. Он метался, ускорялся, пытался уйти в сторону, но Дух, казалось, предугадывал его движения. И наконец, когда расстояние сократилось до критического, Дух Света вытянул вперёд руку — и из его ладони вырвался сконцентрированный, тонкий луч ослепительной, пылающей мощи.

Луч пронзил лиловый туман, заставив