Анти-Горбачев-5 - Сергей Тамбовский

— Гениально! — почти одновременно высказались все трое собеседников Романова.

Глава 27

ГКЧП

Через две недели после этого памятного разговора на даче Сталина Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Романов сидел в своем кабинете в Кремле и работал с документами. Накопилось много текучки, на просмотр и оценку которой каждой в отдельности требовалось максимум минута, но в совокупности этот процесс мог занять и несколько часов. Большие башенные часы в углу (оставшиеся тут чуть ли не со времен Ленина и Зиновьева) пробили полночь, Романов отложил последние документы, поднялся и размял ноги, прогулявшись до входной двери. Секретарь в приемной сидел, уставившись с унылым выражением в одну точку где-то за окном — пока начальство работает, ему тоже надо было присутствовать.

— Как дела, Миша? — спросил у него руководитель.

— Спасибо, что поинтересовались, Григорий Васильевич, — тотчас откликнулся он, — все хорошо у меня, и на службе, и в личной, как говорится, жизни.

— Что нового в кремлевских кулуарах говорят? — поинтересовался Романов, усевшись на стул напротив секретаря.

— Да много чего разного… — ответил Миша, — вам нужны сплетни относительно себя или вообще?

— Давай про меня, — разрешил генсек, — это самое интересное.

— Самое главное, что сейчас обсуждают в курилках, это ваша дочь Наталья, — чуть помедлив, все же решил раскрыть все карты секретарь, — и ее роман с американцем…

— Ну и к чему же сводятся эти, как вы их назвали, сплетни, Михаил? — всерьез заинтересовался темой Романов, — осуждают они меня или так, просто грязное белье полощут?

— Так ведь пятьдесят на пятьдесят, Григорий Васильевич, — ответил тот, — кто-то не может понять, как дочка верховного главнокомандующего может иметь шашни с американцем, причем не просто американцем, все же в принципе знают, что простых американцев в посольствах не бывает…

— А вторая половина что думает?

— А остальные входят в положение Натальи, вспоминают поговорку «любовь зла, полюбишь и…» и ничего осуждающего не высказывают.

— Любопытно, — слегка поморщился генсек, но совсем немного, — давайте уж до конца расскажите, что еще люди думают про меня…

— Можно я свою точку зрения сначала выскажу? — попросил Миша и, увидев одобрительный кивок, продолжил, — лично я считаю, что лучшего руководителя страны, чем вы, у нас не было со времен Иосифа Виссарионовича…

— Вот спасибо, — искренне обрадовался Романов, — вот удружил! А теперь давай то, что считают прочие участники кулуарных обсуждений.

— Хорошо, — тяжело и протяжно вздохнул секретарь, — слушайте, раз интересно… слишком вы разбрасываетесь, Григорий Васильевич, считают остальные, и при этом чересчур много внимания уделяете международным делам в ущерб внутренним…

— Может быть, может быть… — не стал спорить с ним генсек, — но жизнь-то в стране за эти три… нет, уже почти четыре года, с тех пор, как я у власти, немного наладилась — с этим вы и кулуарные товарищи не спорят?

— Да, — тут же признался Миша, — жизнь немного наладилась… после непрерывного ухудшения при трех предыдущих руководителях. Но как говорится в народе — рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. У нас сейчас приоткрылись каналы связи с зарубежными странами, вот люди и сравнивают, где лучше… и сравнение пока что явно не в пользу нашей страны.

— И это верно, — отвечал Романов, — в той же Европе живут гораздо зажиточнее, чем у нас, однако, например, в той же Германии нет гарантий от увольнений и последующей безработицы, а у нас есть. И еще там платная медицина, а у нас бесплатная. А также бесплатных квартир там никогда не выдавали и вряд ли когда-то начнут, а у нас этот процесс поставлен на конвейер.

— И это верно, — секретарь подумал и решил выложить последний козырь, — но общая картинка жизни в Европе все же гораздо ярче и красочней, чем у нас. А это вызывает некоторые вопросы…

— А это что такое? — спросил Романов, показывая в окно на Ивановскую площадь.

— Где? — тут же подошел к нему секретарь.

И они оба увидели, как на Ивановской площади ровным прямоугольником стоят танки Т-72, а за ними БТР-80 производства Арзамасского машиностроительного завода. Моторы у всех них работали, выпуская в небо клубы черного дыма.

— Не могу знать, Григорий Васильевич, — с некоторым испугом ответил на вопрос секретарь, — разрешите поинтересоваться у ответственных лиц…

— Разрешаю, — махнул рукой Романов, и Миша начал лихорадочно набирать номера на разных телефонах, стоявших на его столе и на тумбочке рядом.

— Все телефоны отключены, — гробовым голосом заявил он через минуту, — гудка нет даже на АТС-1…

— Ну тогда пойдем справимся про эту ситуацию у охраны что ли… — предложил Романов, открывая дверь в коридор.

Секретарь Миша с готовностью поднялся из-за своего стола и первым вышел в коридор второго этажа Сенатского корпуса Кремля, где находился кабинет Генерального секретаря. Романов подтянулся следом — и слева, и справа царила могильная тишина, никого видно не было, даже стандартных охранников из девятки.

— Ну и куда все подевались? — задал вопрос Романов, озираясь по сторонам, — прилетело НЛО и слизнуло всех, как корова языком?

— Это, знаете ли, вряд ли, — ответил секретарь Миша, — про НЛО у нас только в Очевидное-невероятное рассказывают, да и то раз в три года…

— Ну тогда пойдем и спросим прямо, что за дела тут творятся, — предложил генсек, а секретарь не стал возражать, поэтому они двинулись направо, пор направлению к центральной лестнице.

Каждый шаг по паркету второго этажа отдавался гулким эхом от сводчатых потолков, а более тишину ничего не нарушало — тарахтение танков и БТР не было слышно через метровой толщины стены этого корпуса. Они в полном молчании миновали длинный коридор, дойдя до лестницы, ведущей вниз. Тут слева значилась дверь, где обычно обитали охранники и телохранители высших руководителей государства из девятого управления КГБ. Романов толкнул дверь внутрь — комната была полностью пустой.

— Очень интересно, — задумчиво произнес генсек, — ни разу с таким оборотом не встречался, чтобы вся охрана куда-то пропала…

— У меня есть радиотелефон, — подал голос Миша, —