Неприкаянный 1 - Константин Георгиевич Калбанов

Завтрак прошёл, и адмирал работал с документами. Но едва я закончил доклад, как он начал прибираться на столе, после чего решительно поднялся.

— Ну что же, мичман, давайте поглядим, что вам удалось получить на выходе. Мне доложили, о крупных тратах ваших личных средств. Если результат оправдает мои ожидания, тогда я буду ходатайствовать перед командованием о возмещении затрат. А там глядишь и вопрос о премировании встанет.

— Вы серьёзно, ваше превосходительство? — не смог сдержать я удивления.

— Война это стимул в развитии тактики, вооружений и молодых талантов. Яркое тому подтверждение Степан Осипович Макаров. В русско-турецкую войну он переоборудовал свой пароход «Великий князь Константин», в матку для минных катеров, и впервые в мире провёл успешную минную атаку против турецких кораблей. Так что, всё в ваших руках, Олег Николаевич, — он сделал приглашающий жест на выход…

Я лично встал к штурвалу. Вернее, сел, так как на передней стенке каюты появились складные скамейки, обеспеченные ремнями безопасности. Перед левой органы управления, перед правой, откидной штурманский столик. На крыше машинного отсека устроено двухслойное ветровое стекло. Не бог весть какая защита от ветра и брызг, но всё лучше чем без неё. И стойка на которой закреплён прожектор.

Устроившись на месте рулевого, предложил адмиралу устроиться рядом. После чего поднял рычаг управления подачей пара в первое положение. Почувствовалась лёгкая вибрация, и судёнышко плавно отвалило от трапа, выходя на чистую воду. Относительно конечно же. На рейде хватало военных кораблей, гражданских судов, всевозможных катеров, шлюпок, джонок, поэтому я ограничился лишь тем, что выставил рычаг акселератора, а ни чем иным он не являлся, во второе положение.

Катер пошёл бодрее, и вскоре разогнался до восьми узлов. Обычная для такого типа катеров крейсерской скорость. Однако я не стал на этом останавливаться и увеличил ход до десяти, на каковой мы и двинулись в сторону выхода на внешний рейд. Молас посмотрел на меня с таким видом, словно хотел спросить, и это всё? Нужно как-то поддержать интерес адмирала, пока он не разочаровался окончательно.

— Обратите внимание, ваше превосходительство, дымоход выведен за корму и дым из топок уже сам по себе выступает эдакой маскировкой. А если он ещё и дрянной, так завеса выйдет довольно не дурной. Хотя на этом преимущества, пожалуй, закончатся.

— И для чего вы переделали дымоход подобным образом? — поинтересовался контр-адмирал.

— Трубы уже достаточно прогрелись, и теперь можно их использовать как дымогенератор.

Я опустил рычаг машинного телеграфа в положение «Дым», подавая сигнал Иванову, и через несколько секунд сзади повалили густые клубы молочно-белого дыма, способные укрыть не только катер, но и крейсер. Если только его мачты будут торчать над сплошной завесой. Но ты поди их ещё рассмотри в рассеивающейся взвеси поднимающейся вверх.

— Вооружение не чрезмерное? — кивнул адмирал на торпедные аппараты.

— Уверен, что сумею доказать его необходимость. С вашего разрешения я хотел бы провести в Голубиной бухте учебные пуски самодвижущихся мин. Извлечём взрыватели, а после поднимем мины с мелководья и вновь изготовим к бою. Нам их для этого даже в Артур везти не потребуется, у самих имеется насос высокого давления.

— Разрешение выдать недолго, как и согласовать учения в штабе. Куда важнее понять, не слишком ли вы перегрузили катер.

— По нормальной грузоподъёмности у нас есть ещё запас на полторы тонны. Немного, но мы ведь и не грузовик

— Команда не слишком велика? Я понимаю, что вас многое связывает, но двенадцать человек на минный катер, как-то чрезмерно. Не находите?

— Никак нет, все матросы при деле. И если вы предоставите мне ещё немного времени, то в последующие выходы в море я докажу это, ваше превосходительство.

— Ну что же, давайте посмотрим, что покажут ходовые испытания. А там и решим, как быть с выходами в море. Пока не вижу перспектив для удачной атаки боевых кораблей. Сдаётся мне, что вы будете лёгкой мишенью. Дымзавеса, это конечно хорошо, но не мешало бы для начала догнать противника.

— За этим дело не станет, ваше превосходительство. Дайте только выйти на чистую воду, дабы избежать опасности столкновения. Я пока не знаю, насколько катер будет управляем на высокой скорости.

Наконец мы оказались во входном створе, и перед нами открылось свободное пространство до самого горизонта. Минные заграждения ни в счёт. Сейчас-то, наши крылья вполне ещё способны задеть мины установленные с небольшим заглублением. Но как только встанем на крыло, то однозначно пройдём над ними.

Я перевёл ручку акселератора в третье положение и катер вновь прибавил ход, по мере подъёма рычага, постепенно увеличивалась и скорость, а катер понемногу приподнимался из воды. Наконец он достаточно разогнался и плавно встал на крыло, быстро ускоряясь. Несмотря на ветровое стекло в лицо ударил упругий воздушный поток.

Мы переглянулись с Моласом и я задорно улыбнулся ему, на что он уважительно кивнул и указал на рычаг акселератора, где имелось ещё несколько делений. Я лишь пожал плечами, и поднял его до следующего деления. Катер прибавил ещё и в итоге мы разогнались до тридцати восьми узлов.

Короткая волна ударяла в дно катера, явно не рассчитанного на подобные бега по воде. Но надо отдать должное американцам, построили они нашего «Варяга» с изрядным запасом прочности, да и я предпринял кое-какие меры по укреплению корпуса. Поэтому присутствовала небезосновательная надежда, что тот выдержит нагрузки и не развалится. Впрочем, ходовые испытания должны расставить все точки. И мне очень не хотелось бы разочароваться.

Ветер и брызги в лицо, от беспрерывно ударяющих в дно волн, по корпусу расходится вибрация, палуба постоянно толкает в ноги. Волнение на море незначительное, всего лишь три бала, но для нас это уже проблема. Полагаю, что четыре будут пределом для выхода на крыло. Впрочем, результат меня в любом случае радует. Как-то сомневаюсь, что подобного можно было бы добиться, окажись у меня под рукой другой катер.

Я посмотрел на улыбающегося адмирала, который казалось превратился в разудалого гардемарина, столько в нём сейчас было задора и огня. Прямо по поговорке — «Какой же русский не любит быстрой езды». Но кто сказал, что это всё.

Я нажал на педаль и над морем раздался двойной короткий гудок. Это предупреждение команде, что сейчас будет предпринят манёвр. А там уж — «кто не спрятался, я не виноват». Улетит за борт, поймаем, даст бог не помрёт от переохлаждения.

Поворот штурвала,