Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин

Он замолчал. Охранники уже добрались до открытого шлюза и вышли наружу, на пыльную площадку космодрома. К неподвижному кораблю подогнали мощного робота-уборщика, и он сметал пыль в сторону платформ, откуда уже летели встречные потоки — там тоже работал робот. Пыль, сталкиваясь, клубилась и лезла в нос и глаза. Сармат вспомнил, как сплёвывал рыжую слюну после прошлого выхода на космодром, и сердито сощурился. «Двадцать семь лет, две войны… С этой пылью точно ничего нельзя сделать⁈»

— Вот этот корабль, — Торрегроса, развернувшись, показал на «Бет», поставленный на дальнем краю площадки. Над ним висела четвёрка дронов-наблюдателей. Каждый был окружён прозрачным защитным полем — даже дроны глохли и падали от вездесущей пыли.

— Атомный крейсер. Он достался нам с остановленным реактором. Запустите его, сеньор Кет.

Гедимин покачал головой.

Охранники остановились. Торрегроса развернулся вместе с экзоскелетом, хотя мог бы просто переключить мониторы, — он был крайне удивлён.

— Что? Кажется, я плохо вас понял…

— Я не буду этого делать, — медленно, глядя человеку в глаза, проговорил Гедимин. — Так понятно?

По лицу Торрегросы пробежала дрожь.

— Опять за старое, сеньор Кет? У нас ещё много эа-вируса. Я могу повторить…

— У тебя нет эа-вируса, — отозвался Гедимин. — Никогда не было. Таким идиотам его не доверяют. Эти корабли не полетят. Ни один из тех тринадцати. А со мной делай что хочешь.

Единственное, о чём он пожалел в следующую секунду, — это об отсутствии скафандра. Удар по ближайшей конечности и так вышел неплохо — пневмопривод сплющился, «рука» повисла, охранник заорал — но в перчатке сармат не разбил бы себе костяшки. Его швырнули в пыль, пригвоздив к земле разрядами станнеров, и долго пинали с трёх сторон, пока Торрегроса давил на кнопку, управляющую ошейником. Несколько мучительных минут сармат слышал лишь собственный хриплый вой. Потом невидимые буры, превращающие его мозг в кашу, отключились, и Гедимина подняли на ноги.

— Значит, вы догадались, — сказал побагровевший Торрегроса. — Это ничего не значит. Вы запустите все реакторы и почините всё, что успели сломать. Не надейтесь, что я позволю вам умереть хоть на секунду раньше. В камеру!

…Дверь закрылась. Её лязг отдавался в черепе сармата резкой болью. Он сплюнул жёлчь и перевернулся, прижимаясь ноющей спиной к холодному полу. Ток пока не включили — а может, генератор сломался окончательно. Прохлада вернула Гедимина в чувство и слегка уняла боль.

«Зря отказался,» — подумал он, глядя на красные вспышки под веками — открыть глаза не было сил. «Надо было взорвать. Ну ничего, сами взорвут.»

01 марта 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро

«А генератор всё-таки сломался,» — думал Гедимин, поднимаясь на ноги и вытягивая руки к потолку. Ток не включили до сих пор; воды и еды не давали, но и допрашивать не приходили, — сармат три дня спал, и регенерация шла своим чередом. Ссадины уже затянулись, кровоподтёки пожелтели, голова больше не болела. Сармат сосредоточился, пытаясь выстроить в мыслях трёхмерную схему реактора, — мозг выдал несколько несвязных пятен и отключился. Гедимин озадаченно мигнул, повторил попытку, — вспомнить удалось только число топливных сборок. «Отлично,» — криво ухмыльнулся сармат, глядя на своё размытое отражение в металлической стене. «Лучшего и желать нельзя. „Макаки“ всё-таки выжгли мне мозг. Теперь никаких реакторов. Ни под пытками, ни по своей воле. Всё…»

Вроде бы грустить было не о чем — он и так понимал, что не выйдет из Сокорро живым и никогда не назовётся атомщиком — но сармату было очень досадно. «Я ещё помню, как всё это светится,» — он представил себе ирренциевый твэл, опущенный на дно бассейна, и мечтательно улыбнулся. «Жаль, что никогда этого не увижу. Это очень красиво.»

За дверью стучали металлические «копыта» — в коридоре собиралась толпа охраны, изредка раздавался сердитый голос Торрегросы. Гедимин нехотя отодвинулся в дальний угол — так охранникам пришлось бы подходить к нему по двое, а их это отчего-то смущало, и даже рявкающий командир за спиной не всегда помогал преодолеть оторопь. «Боятся,» — думал сармат, недобро щурясь. «Даже теперь. Эх, зря я вылез тогда из скафандра…»

Он сжал пальцы в кулак, посмотрел на покрытые рубцами костяшки, но тут же, удивлённо мигнув, перевёл взгляд на дверь. Она открылась наполовину. К проёму кого-то вели.

— К вам гости, сеньор Кет, — громко сказал Торрегроса. — Он очень просил о встрече. Он хорошо поработал на нас, и мы исполнили его просьбу. Можете говорить, сколько вам угодно. Входите, сеньор Цкау. Вас ждут.

Константин перешагнул порог и тут же покачнулся и едва не упал. Гедимин успел поймать его и теперь, отстранившись, держал за плечи, ошеломлённо глядя в узкие чёрные глаза. Константин еле заметно шевельнул уголком рта и поёжился.

— Сесть, — шёпотом попросил он; ноги его не держали — он постоянно оседал, выползая из рук Гедимина, и ослабевший сармат не мог ему помочь. — Холодно…

Он прислонился к стене, кое-как поджал под себя ноги. Его взгляд, заметно помутневший, снова прояснился, но на Гедимина он смотреть избегал — упорно поворачивался к закрытой двери. Гедимин глядел на искривлённые пальцы, странно согнутую руку, тянущиеся по шее кольцеобразные рубцы и необычайно похудевшее, словно высохшее, тело под обвисшим комбинезоном.

— Что с тобой делали? — тихо спросил он. Константин коротко мотнул головой и медленно, с трудом, поднял взгляд на Гедимина.

— Я показал им пуск, — прошептал он; что-то хрипело и булькало в его груди, и слова были еле слышны. — Реактор «Бета»… Я не смог… Атомщик, прости…

Он прижал искалеченную руку к груди и поёжился.

— Холодно…

Гедимин рывком поднял его на ноги, прижал к себе, чувствуя, как исхудавшее тело мелко дрожит. «Saat hasulesh…» — это была единственная внятная мысль, оставшаяся в голове. В глазах темнело от гнева.

— Им это не поможет, — прошептал он, прижавшись щекой к холодной щеке Константина. — Флот останется нашим. Hasulesh tza ajewasqa…

Лицо Константина дрогнуло, и Гедимин, отстранившись, с изумлением