Время драконов - А. Соло

— Ой… Но я же без шерсти…

— Так и я тоже. Шерсть — дело наживное. Шкур полно, на любой вкус.

Яси нахмурилась. Было ясно, что Ондимба хочет оставить чудесное яйцо при себе и при том не нарушить уговора. Но что, если она не обманывает, и желание воспитать преемницу окажется в ней сильнее, чем любовь к силе, источаемой яйцом? «Если это необходимо, я приму приглашение Ондимбы и навсегда останусь среди гноллов, — подумала Яси не без содрогания, — а шар отдам Тис или мастеру Каю. Пусть только Ондимба пообещает, что эльфы получат свободу».

— Скажи мне, безволосая Ондимба, если я соглашусь стать тебе дочерью, отпустишь ли ты моих спутников? — серьёзно спросила она. — Дашь ли противоядие принцессе Тис? И позволишь ли мне вручить эльфам прощальный подарок?

— О друзьях думаешь, это похвально. Дам противоядие. И спутники твои уйдут, но только с тем, с чем пришли.

Яси расстроенно прикусила губу, а Ондимба залаяла хохотом, снова схватившись за бок:

— Не глупа ты, Яси Атай-тар, это тоже хорошо. Поладим мы. С одним шаром выжить среди гноллов нельзя. Если ты не сильна, то должна быть быстрее, хитрее, умнее других.

Яси лукаво прищурила глаза:

— Да есть ли у тебя тот дивный шар, изворотливая Ондимба? Как мне узнать, что ты не играешь со мной, будто кошка с мышью?

— У мышки всегда есть шанс удрать, Яси. У тебя — нет. На самом деле, выбор у тебя такой: остаться со мной при шаре добровольно, либо остаться со мной при шаре… на менее приятных условиях. В обоих случаях, шар будет с тобой. — Гнолла махнула рукой: — Иди сюда, дочь Ондимбы, я тебе покажу моё сокровище.

— Куда это «сюда»? — насторожилась Яси.

Гнолла вытащила из воды свои худые лапы, раскинула их в стороны:

— Сюда, к мамочке. Купаться будем. Ты же любишь чистоту.

Яси невольно вздрогнула: «Только портки просохли — и опять в воду⁈ Да сколько ж можно…» А гнолла всё гнула своё:

— Ну, и что бы ты там не думала, а идея назвать тебя дочерью мне нравится. Устала я быть одна. Природа, знаешь ли, требует оставить после себя хоть кого-то… Да только болезнь мне шанса такого не дала.

— А позволено мне не лезть в воду? Там… холодно и мокро. Я отсюда посмотрю.

— Было бы холодно, я б и сама не полезла. А ты подойди, взгляни…

Яси совсем не хотелось снова промокнуть насквозь, но Ондимба настойчиво и ласково манила её к себе. Девочка приблизилась к краю купальни и низко склонилась над водой, всматриваясь в глубину. Но ничего необычного не увидела.

— Иначе смотри, волчица. Умеешь ли?

Вспомнив уроки Полночного Волка, Яси посмотрела теми глазами, что видят тропы межмирья. И сейчас же увидела, узнала. Вся вода была пронизана лучами яркого света, словно в купальне старой шаманки утонула луна. Свет был белым и прозрачным, как лёд, но в то же время таким нежным и тёплым! И источник его пульсировал, как живое сердце, манил прикоснуться, звал к себе. А на дне, залитые этим дивным светом, мягко мерцали фигурки зверей из чистого золота и крови звёзд, прозрачные камни, незнакомые руны из рога, оправленного в серебро… Среди них, наполовину утонув в песке и иле, лежала маленькая костяная фигурка бегущего волка — родовой оберег Атаев! Яси потянулась, чтобы лучше рассмотреть её, наклонилась ниже, да так неловко, что вдруг, потеряв равновесие, упала в купель и камнем пошла ко дну.

Ондимба вытащила её за шкирку.

— Эй, ты же не хотела в воду!

Наваждение схлынуло, и Яси, отфыркиваясь, сумела проговорить:

— Там, на дне, есть одна вещица! Она совсем не такая важная, как твой Живительный Свет. Ты подаришь мне её, щедрая Ондимба? Взамен я скажу тебе правду о чудесном шаре.

— Стоит ли эта правда моих сокровищ?

— Ты узнаешь, кому на самом деле принадлежит Живительный Свет и поможешь ему вернуться домой. Разве это не стоит одной-единственной костяной игрушки?

Ондимба снова насупилась, размышляя.

— Решайся, мудрая Ондимба. Девушка из снов назвала тебе своё имя?

Шаманка кивнула, и Яси торжественно продолжила:

— Я тоже знаю его! Мила, Мило-сердие, Исцеляющее любую боль. Подари мне вещицу, и я познакомлю тебя с матерью Милы. Она добра, могущественна и наверняка будет благодарна тебе, если ты возвратишь ей дочь. Возможно, Мила с матерью даже смогут навсегда прогнать твою болезнь.

— Если ты врешь мне, маленькая Яси…

— Что ты теряешь, проверив? Ведь мне всё равно не сбежать из этих стен! И я согласна признать тебя своей матерью, связать наши души узами крови, вечными и неразрывными. На дне лежит оберег, сделанный одним из старших Атаев. Он понадобится для того, чтобы небесные волки признали наше родство. Кровь к крови, мать к дочери. Разве у гноллов не так?

Верно истолковав задумчивое выражение морды Ондимбы, Яси вдохнула поглубже, нашла взглядом оберег на дне и кинулась к нему. Волчья кость, обточенная резцом древнего шамана, легла ей в ладонь. В тот же миг словно сотня волчьих голосов окликнула Яси, и невидимая мохнатая спина подтолкнула её к поверхности. Небесные волки откликнулись на зов, но Яси ещё предстояло доказать своё родство с ними.

Лишь об одном отец охотно рассказывал ей: о том, что однажды небесные волки придут, чтобы принять её в свой круг. Яси не ведала в точности значения этих слов, но знала, что следует делать при встрече. Вынырнув на поверхность, она впилась зубами себе в ладонь. Сделавшиеся вдруг не по-людски длинными и острыми, её клыки легко пронзили кожу. Яси сжала в руке фигурку волка, щедро смазала оберег своей горячей кровью, и тут же протянула ладонь шаманке:

— Кровь к крови, мать к дочери. Ты признаешь меня, придёшь, чтобы забрать меня, мать?

Клыки Ондимбы царапнули кожу, и тёмная кровь гноллы заструилась в купальню, смешиваясь с волчьей.

«Ух, что я творю! — промелькнуло в голове у Яси. Но мгновение спустя страх уступил место охотничьему азарту: — А, будь что будет!» — решилась Яси и быстро протараторила:

— Матушка Рша, я привела ту, во власти которой Мила! Спасай своё дитя! И вы, небесные волки, тоже спасайте своё дитя, не то быть ему навсегда в доме гноллов!

Слова пришли из ниоткуда,