Время драконов - А. Соло

— гноллья шаманка прошла вглубь пещеры с высоким потолком, поддерживаемым каменными колоннами. Всё центральное пространство занимала огромная купальня, наполненная водой. И вокруг не было видно ни лежбища, ни сундуков для припасов.

— Как тут странно, — прошептала Яси, окинув осторожным взглядом пещеру. — Зачем ты привела меня сюда, старая гнолла? И не зови меня маленькой ликаной, отец дал мне имя Яси Атай-тар. Правда, теперь уже его нет среди живых. Я — последняя из Атаев.

— А меня прежде звали Ститиба. Но с тех пор, как я стала Ондимбой — той, кто общается с духами — моё имя забыли.

— Почему? Разве ты умерла? Или совершила непростительное?

— И то, и другое.

Гнолла подошла к кромке купальни и одним движением стянула с обеих рук кожу, оказавшуюся перчатками. С головы её вместе с кожей сошли все волосы, следом в сторону полетела и широкая тога.

Яси ахнула, прикрыв ладошкой рот. Существо, стоявшее теперь перед ней в одной набедренной повязке, пугало. Но всё же дочери шамана не пристало бояться ни духов умерших, ни безобразных живых.

— Вот, смотри: неизвестная болезнь поразила меня, когда я была ещё щенком, — Тело Ондимбы было абсолютно лишено шерсти. Лысая буро-розовая кожа обтягивала ребра, свисала на ляжках, складками топорщилась на сгибах ног и рук, и обильно морщилась на морде. — Чтобы ты знала, Яси Атай-тар, у гноллов не принято выкармливать тех, кто обречён, тем более сирот. Меня выставили за ворота приблизительно в твоём возрасте. Чтобы выжить, гнолл должен быть воином, выносливым и жёстким… Жестоким. Одним своим видом устрашать врагов. Лысая псина-недоросток, какой была я, позорила племя. Меня выгнали — и похоронили, забыв моё имя. Я не могла вернуться. Тому, что мёртво, не место среди живых.

Шаманка приблизилась к купели и с видимым удовольствием и облегчением погрузилась в воду.

— Но ты же вернулась. И даже стала Ондимбой. Как? — Яси выбрала место почище и, подогнув под себя ноги, села рядом с купелью, на каменный пол.

— Случайно набрела на человечий город, — продолжила рассказ шаманка гноллов. — Со стороны реки подобралась к их храму и спряталась в подвалах. Там бы мне и пришлось умереть от голода и мороза — речные крысы слишком юркие, за четыре дня мне удалось поймать лишь одну. Но случилось иначе: из дыры, куда я закопалась для последнего отдыха, я услышала слуг Единого. Эти люди спустились в подвалы, чтобы спрятать то, что они именовали «шаром Животворящего Света». Один был особенно болтлив. По всему получалось, что шар — удивительный артефакт: он способен исцелить, дать силу, но после забрать её без остатка. — Гнолла отрывисто рассмеялась. — И слишком много нашлось желающих обрести могущество хоть на миг. Правда, забывают, что взяв чужое, после отдашь своё. Именно это случилось с бывшим правителем храма. Он потерял свою силу, как… Хотя нет, ты ещё слишком мала, чтобы знать такое. В общем, в час, когда главный храмовый маг оказался ни на что не годен, на город напали деревянные чудища из леса. Они хотели присвоить волшебный шар, и глупые жрецы не придумали ничего лучше, кроме как зарыть его в двух шагах от меня. А когда они ушли, я его выкопала и украла.

— Зачем?

— Жить хотелось, — Ондимба пожала голыми плечами, торчащими из воды. — Да и терять мне было нечего. Поймали бы — убили б непременно. Ну, так гибель в бою почётнее жалкой смерти от голода. А ещё надежда появилась: вдруг шар излечил бы мою хворь? А главное — я рассчитывала, что в обмен на такой артефакт вождь гноллов примет меня обратно.

— И что же случилось, когда ты вернулась домой?

— А ничего. Пока я добралась с этим шаром до родной деревни, отдавать расхотела. Мой он. Благодаря ему выжила. Благодаря ему Ондимбой стала. Благодаря ему я жива и сейчас.

— Это как⁈

— А вот так. Я когда его стащила, с ним в обнимку спала. Он… он тёплый. И в первый же раз мне во время отдыха картинки привиделись. Как их там все называют…

— Сны? — осторожно предположила Яси.

— Да! Причём всем известно: у гноллов снов не бывает. Вообще. А мне снятся с тех пор. Да ещё такие… особенные. Иногда вижу хлипкую человечку в белых одеждах, и она мне рассказывает странное, мол, жалеть врагов надо. Иногда лучше уйти, отступить, чем принимать бой, убивать и рисковать жизнями своих воинов. Чушь полная, мой народ такого не понимает. Но ещё эта человечка показывает мне будущее. Тебя показала вот…

— Почему же ты думаешь, что дух шара Живительной Силы показал тебе именно меня? Ты зовёшь меня ликаной, но ликаном был мой отец. А ведь я — не единственная его дочь, и небесные волки ещё не приняли меня в свой круг.

Мягкие складки на лице Ондимбы сложились в улыбку, но глаза её смотрели по-прежнему холодно, а из пасти показались острые кончики жёлтых клыков.

— Всё сходится. Уговор у меня был с человечкой из шара. Она помогла мне вернуться в племя, когда умер прежний шаман. Научила, как заранее узнавать о приходе в наши земли чужих, как скрывать от них коров и детей… А в обмен я поклялась отдать шар той, что рождена чудовищем, но сама им не стала. Говорила она, правда, ещё и про огромных пауков, но показала тебя. День настал, все приметы указывают на то, что пришёл назначенный срок…

Щёки Яси вспыхнули жарким румянцем. Ей вдруг пришло на ум, что дивная дева, приходящая в сны гнолльей шаманки, может быть одной из дочерей матери Рши. Но она ещё сомневалась, боясь ошибиться. Неужели всё так просто? Не обман ли это, не происки ли злых сил? Даже если догадка верна, яйцо найдено, а Ондимба в самом деле готова его отдать, отпустят ли гноллы чужачку из своего храма, позволят ли ей унести сокровище?

— Ты исполнишь уговор и отдашь мне шар?

— Конечно же отдам, если он тебе нужен. Да что шар! Смотри, у меня и других сокровищ полно…

— Я хочу шар, Ондимба! Ты отпустишь меня вместе с ним на свободу?

Ондимба отвела взгляд, ещё больше сморщив лоб, так что глаза почти скрылись в лысых складках. Вздохнула так горестно-горестно:

— А что такое — свобода эта? У тебя же нет никого, и идти тебе некуда. А