Время драконов - А. Соло

лунный шар засиял так, что вода показалась белой. Со дна на поверхность устремились тысячи пузырьков. Яси почувствовала, как её утягивает на тропу между мирами. В последнее мгновение она успела схватить гноллу за раненую ладонь, и свет ослепил обеих, скрывая границу от их глаз.

* * *

— С-с-с… С-с-с… Сти-ти-ба… а… а…

Голос был повсюду. Эхом скользил по сводам пещеры, неизменно возвращаясь, дразня, беспокоя. Старая гнолла оглянулась, пытаясь отыскать источник, и обомлела. Она увидела саму себя: лежит в бассейне, глаза закрыты, голова откинута назад, сморщенное тело просвечивает в воде.

Так, если она в воде, то где та она, что всё это видит? Очень захотелось дотронуться до самой себя в бассейне, но как? Ститиба осознала, что не может перемещаться. Она старалась рассмотреть себя-новую, но ничего не получалось. Словно она была тут, но не существовала. Пустота.

— С-с-сти-ти-ба-а-а!

— Кто это? — Собственная мысль оказалась громким восклицанием и тоже эхом отскочила от каменных стен: — Эта… Эта… Та… Та… Та…

— У тебя моя дочь…очь…очь…

Голос не ответил на вопрос, и гнолла занервничала. Какая такая дочь⁈ Яси говорила, что у неё не осталось родных. А теперь она её, Ондимбы, приемный щенок. Своё же гнолла отдавать не привыкла.

— Яси — моя. Кровная!

— Яс-с-си — чис-с-стое дитя. Она с-с-связь в этой вс-с-селенной. Моя дочь — Мила. Мило-с-с-сердие.

— Человечка из шара! А ты, стало быть, её «мудрая и могущественная мать» — так Яси мне говорила, — Ондимба мысленно скривилась и продолжила: — Яси я ничего не сказала, но между нами, откровенно… Есть у меня сомнения и по поводу твоего могущества, и по поводу мудрости. Сама посуди: ребёнка у тебя украли, а ты ничего сделать не смогла.

Смех голоса непонятного происхождения напоминал шелест крыльев сотен тысяч летучих мышей:

— Х-ха —х-х-ха — х-х-ха —ха-а-а… С-с-смелая с-с-старая ш-ш-шкура… Я могу с-с-мять тебя в пы-ы-ыль…

— Можешь, — согласилась Ондимба, — но не станешь. Кто тогда тебе твою Милу отдаст? И вообще, разве так прос-с-с-сят? — гнолла не удержалась, передразнила голос. — Ты кто, для начала? И что имеешь мне предложить в обмен на мой шар?

— Я Мать Рш-ш-ша, хранительница мира Тиф-финэры. С-с-смотри…

От поверхности бассейна в воздух поднялась одна капля, за ней другая, и ещё… Струйки воды лианами свивались над поверхностью в клубок, постепенно приобретающий форму живого существа… Дракона! Впервые за долгие годы Ондимба обрадовалась тому, что она была лысой: была б у неё шерсть — поднялась бы дыбом. В глубоких глазницах лежали чёрные тени, пасть украшали несколько рядов острых зубов.

— Где… моя… доч-ч-чь? — выдохнула драконица веско.

— На дне бассейна, — без колебаний ответила гнолла.

Капли тут же дождём упали обратно в купальню. Только теперь Ондимба заметила, что лицо Яси погрузилось в воду.

Где бродит сознание девчонки? Хотела бы она знать! Вспомнились последние слова Яси. Стало обидно. Вот же, старая дура! Она ей мамкой стать хотела, а Яси… И что теперь? Позволить предательнице утонуть?

Как-то эта кровожадная мысль не приживалась. Более того, вызывала отторжение. Но тут Яси, пуская пузыри, пошла ко дну, и гнолла завопила:

— Эй, Рша, мать чего ты там! Я тоже теперь мать. Дай мне проснуться, верни меня! Дай спасти Яси, кровь от крови моей!

Драконица никак не показывала своего присутствия, но Ондимба знала: Рша слышит, она тут. Только почему-то не отвечает. Пузыри над головой Яси стали реже и гноллу охватил страх. Она была очень хорошо знакома с этим липким чувством, когда всё вокруг вдруг становится зыбким, ненадежным, непредсказуемым. Только раньше она испытывала страх лишь за себя, за своё место среди безжалостных сородичей. Новый страх был иного рода — не за себя, за глупую девчонку!

— И какая из тебя хранительница, а⁈ — гнолла засмеялась с издёвкой, но стоило новому пузырю воздуха лопнуть над головой Яси, и Ститиба низко зарычала: — Клянусь своей короной, если моя девчонка утонет, я закопаю твоё яйцо там, где ни света, ни жизни, ничего нет и никогда не будет! Слышишь ты, ршавая ящерица⁈

— Х-ха —х-х-ха — х-х-ха —ха-а-а… — снова пронеслось сквозным потоком.

Но над водой, наконец, появилась голова Яси. Жива! Вода вокруг девочки рябила, словно огромный прозрачный змеиный хвост поддерживал её. Спасла-таки, не дала утонуть. Яси кашляла, судорожно хватала ртом воздух, но глаз не открывала. Что же с ней такое-то?

— Чис-с-стое дитя с-с-сейчас у небесных волков-ф-ф.

— А там безопасно? Она скоро очнётся?

— С-с-с-скоро, — прозвучал едва слышный ответ.

I. Глава 16. Кровь к крови

Яси не заметила, как скользкая от крови ладонь Ондимбы исчезла из её руки. Был миг, когда ей показалось, что она слышит шипящий зов Рши. Яси попыталась сосредоточиться на нём, но ничего не вышло. В этот раз путешествие между мирами было похоже на поездку в санях с крутой горы, только вместо холодных досок Яси чувствовала под собой мохнатую спину бегущего волка. Сумасшедшая скачка вдруг сменилась стремительным падением, а яркий свет — непроглядной темнотой. Яси вскрикнула — и словно пробудилась от сна.

Она лежала посреди поля, ощущая спиной живые стебли травы. Бархатно-фиолетовое небо сияло над ней россыпью звёзд. Тёплый ветер едва дышал, но принесённые им ароматы были так отчётливы, так волнующе свежи, что Яси ахнула от удивления. Никогда прежде её нос не был столь чуток. Уши тоже словно открылись заново, и глаза обрели способность далеко и ясно видеть в ночной темноте. А ещё Яси была совершенно точно уверена, что окружает её не зыбкое межмирье, а самый настоящий плотный мир, понятный в каждой мелочи, но… совсем не тот, в котором она родилась.

Долго любоваться звездами ей не дали. Кто-то плеснул Яси в лицо холодной водой, и незнакомый голос произнёс:

— Эй, Ошка! Ты как?

Яси села — и увидела перед собой небесного волка. Щёки и уши его покрывали тонкие шрамы, складывающиеся в причудливый узор, шею украшало ожерелье из звериных зубов, птичьих перьев и маленьких костяных фигурок зверей. И только изображение человека висело у пояса, на отдельном ремешке. В передних лапах (или руках?) человековолк держал пустую кружку.

Из его племени Яси знала в лицо только Полночного Волка, покровителя рода Атаев. Волк, явившийся на её зов, был заметно мельче, и шерсть его не блестела серебром.