Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5 - Стас Кузнецов

Фил с Томашем переглянулись и, взяв банку из моих рук, открыли крышку. Я быстро вылетел на свободу. К счастью, у этих остолопов хватило ума банку тут же закрыть, оставив двоих комаров томиться в неволе.

Я всецело отдался управлению комаром. Получалось, откровенно говоря, плохо. В объективе зрения комара мир проявлялся как-то странно, наплывая с разных углов. Зрение выхватывало разрозненные увеличенные кусочки, которые не хотели собираться в целостную картинку.

Меня подводила координация. Я бестолково взмахивал крыльями, меня бросало из стороны в сторону. Я абсолютно не понимал, как ориентироваться в пространстве и как долететь до покоев Закиры. Именно её я наметил своей первой жертвой.

И этот маленький, но такой большой для комариного тела ужас, загнанного в угол, подавленного какой-то неведомой силой сознания, продолжал тоненько пищать в голове.

Более того, вставала ещё одна проблемка, если я все же смогу каким-то образом справиться с этим тельцем и долететь до покоев Закиры. Не перепутаю ли я её с другим человеком? Фила от Томаша я отличить друг от друга не мог от слова совсем.

Я отмахнулся от тревоги и попробовал перестать наседать и немного ослабил вожжи, отдав контроль за движениями тела комару. Сработало. Стало легче и мне и комару. Комар инстинктивно бросился прочь из комнаты.

Мне же оставалось тихонечко задавать ему направление. Это было похоже на то, как плохо работающим джойстиком от приставки, пытаться перепрыгнуть лаву бегущим за своей принцессой Марио. Непросто, но возможно.

До места мы долетели минут за пятнадцать. Покои Закиры я узнал по запаху крови и по попавшему в объектив зрения комара креслу, на котором сегодня сидел Рамир.

Комар, почувствовав тепло человеческого тела, подлетел к кровати Закиры. Зрение выхватило её змеевидные локоны и приблизило мерно ходившую на шее сонную артерию. Закира спала.

Комар сделал несколько жужжащих кругов и без всякой подсказки опустился на шею Закиры. Комар вонзил в её чувственную артерию хоботок и стал жадно насыщать себя кровью.

Однако, неожиданно при кормлении, сознание комара испытало ещё один болевой шок. Ощущение были такими, как если бы человек хряпнул стакан уксуса натощак.

Я едва сумел удержать комариную сущность в сведенном судорогой теле.

Я заглушил боль. Задавив её, как обезболивающие блокаторы.

Комар словно пьяный медленно вынул хоботок из шеи Закиры.

Каким-то чудом его зрение сумело уловить движение руки Закиры. И в последний момент оторвать своё набрякшее от крови брюшко от её тела, так что оглушительный шлепок не размазал нас в лепешку.

Мы покинули негостеприимную обитель. Я, стараясь не подгонять и без того полумертвое тело, спокойно направлял его обратно в наши апартаменты.

Мне приходилось тратить все свои силы, чтобы поддерживать угасающую жизнь комара.

Я успел добраться до общей залы. Шмякнулся на стол, чувствуя предсмертную агонию, я вовремя вытек из тела комара.

Я вернулся в себя. Резкое переключение мировосприятия оглушило. Насколько полнее и богаче этот мир в глазах человека, насколько он несопоставимо прекрасней. Всё-таки, точка зрения имеет ключевое значение.

Несмотря на своё состояние — нестояние, я соскочил, чтобы поскорее узнать, что там с комаром. Однако, запутавшись в своих же ногах упал обратно.

Ко мне тут же подорвались Фил с Томашем с обеспокоенными рожами.

— Эрик, ты чего? — спросил Фил. — Не получилось?

— В зале поищите комара, — отрывисто попросил я. — И воды мне, пожалуйста…

Фил с Томашем закивали как болванчики и побежали исполнять поручение. Хоть в этот раз догадались обойтись без разглагольствований.

Через пару минут они вернулись. Томаш протянул мне кувшин. Я его тут же жадно осушил. Подошел встревоженный Фил.

— Эрик, — смущенно пробормотал он, разжимая кулак, в котором лежал мертвый комар. — Ты уверен, что укусил Закиру?

— Да, уверен, эту даму трудно спутать с кем-то ещё, — пожал я плечами. — А что?

— Приглядись, — предложил Фил.

Мы все трое уставились на раскрытую ладонь Фила. На ней лежал большой комар с раздутым от крови брюшком.Только брюшко было не красного, а ярко голубого фосфоресцирующего цвета.

— Я точно кусал человека. Может, кровь такой стала, потому что комар едва не подох или это такой комар, что у него аллергия на кровь Закиры, — задумчиво потирая подбородок предположил я, во всяком случае стало ясно почему комару так поплохело.

— Сомневаюсь, — вставил свои пять копеек Томаш.

— Ладно, — устало вздохнул я, — времени гадать нет. Будем надеяться, что это погрешности магии и всё будет норм. Мне нужно лететь за кровью Рамира.

— Эрик, ты себя видел? Ты же на ногах не держишься, — неуверено возразил Фил.

— Это ничего, Фил. Мне мои ноги пока и не нужны, — усмехнулся я.

Я проверил резерв, мои траты не успевали за доходами. Сил во мне осталось процентов сорок, но этого должно было хватить с запасом.

В этот раз всё произошло проще. Я понял механизм и действовать стало легче.

Никуда не делась, захлестнувшая оба сознания боль, возникшая при сопротивлении и насильственном подчинении, но этот путь я уже знал, знал, где ступить, а где отступить. Поэтому сил для управления этой пищащей тварью понадобилось раза в два меньше.

Рамир не спал. Он сидел в кресле в облаке дыма от кальяна. В руках он крутил свои жуткие четки и глядя в одну точку, лишь изредка смаргивая. Губы его беззвучно кривились в такт каким-то неприятным мыслям.

По мере того, как я узнавал Рамира, сходство с Латифом казалось всё более надуманным, невозможным.

Я осторожненько присел ему на ногу. Все получалось как-то слишком просто, от чего мне становилось тревожно. Я дал комару опустить хоботок в ляжку. Хоботок тюкнулся будто о каменную глыбу и не выдержал. Сломался.

По тельцу комара прошла судорога боли. Сознание пронзили тысячи острых игл. Агония всколыхнула в его головке пищащую жизнь и погасла. Я упал замертво на пол.

Глава 17

Я открыл глаза. Голова разламывалась, во рту был такой сушняк, что горло слиплось и язык не ворочался. Я попытался вспомнить, что я вчера так хорошо обмывал и какой гад угостил меня паленой водкой.

Но эта попытка отдалась такой болью во всём теле, что с губ сорвался невольный стон. В какой уже раз я дал себе зарок, что больше ни капли в рот никогда в жизни не возьму.

С болью ладно, хрен с ней. Боль как-то ещё