Проклятая Империя - Денис Стародубцев

Ночь укрыла лагерь мягкой темнотой. Костры мерцали, разбросанные среди палаток, отбрасывая колышущиеся тени на лица уставших от долгой дороги воинов. В воздухе витал запах гари и пыли, пропитанный холодной сыростью. Алекс стоял у края лагеря, вглядываясь в звёздное небо, когда к нему приблизился гонец — лицо его было покрыто капюшоном, а движения осторожны и взвешенны.

— Послание от инквизиции, — тихо произнёс гонец, протягивая свиток. Алекс без промедления развернул его.

Чернила на свитке вырисовывали лаконичное, но угрожающее послание:

«Мы наблюдаем за твоими планами, Алекс. Знаем, что осада неизбежна. Но мы предлагаем другой путь — бой один на один. Пусть победитель решит судьбу города. Принимаешь ли ты вызов? Или испугался, как жалкий трус?»

Алекс сжал свиток в руках, ощущая, как в груди разгорается пламя. Это был вызов или ловушка? Точного ответа у него не было. Враги пытались поставить его в неловкое положение, отвлечь армию от подготовки к осаде, поставить под сомнение его авторитет и решимость. Он не мог отказаться.

Он молча вернул гонцу письмо и, не говоря ни слова, отправился к Лии. В её взгляде он видел поддержку, которую так ценил. Протянул ей послание и спросил:

— Что скажешь?

Лия внимательно прочла послание, её брови сомкнулись.

— Инквизиция играет с огнём. Они пытаются посеять сомнения и разделить нашу армию. Но в этом вызове есть и шанс — показать им, кто ты такой на самом деле. Это может вселить страх и раздор в ряды обороны столицы.

— Я приму, — твердо ответил Алекс. — Этот бой не просто проверка силы, это символ нашей воли и решимости к победе.

Ночью он готовился к предстоящему поединку. Мысли метались между стратегией и страхом за остальных. Он знал — победа будет дорогой, а поражение — смертельной раной не только для него.

Когда наступил день боя, на арене собрались воины обеих сторон. Взоры были устремлены на Алекса и его противника — инквизитора-дуэлянта, чьё имя шептали с опаской. Он был выше и крупнее Алекса. Лицо в шрамах от бесконечных дуэлей. Оружие его было аналогом меча Алекса, только лезвие из льда. Еще один древний артефакт этого мира.

Дуэль началась — клинки свистели в воздухе, каждый удар был решающим. Алекс демонстрировал ловкость и силу, но и враг был искусен и очень хитёр.

Удар. Еще удар. Искры летят в разные стороны. Алекс сбил Инквизитора с ног подножкой. Тот взял песок с Арены и бросил ему в глаза. Инквизиция никогда не была особо честной организацией, когда дело казалось битвы.Алекс отпрыгнул назад от выпада соперника. Еще один выпад, он прыгает в сторону и одним ударом меча отрубает руку соперника, которая держала оружия. Инквизитор падает на колени и кричит. Дико. Как раненое животное.Алекс наносит второй удар, отрубает еще одну руку. Инквизитор взвыл. Последний удар. Алекс протыкает ему сердце.

В конце концов, Алекс одержал победу, но цена была высока — раны жгли, а тело подводило.

Тем не менее, этот бой стал сигналом: война началась всерьёз, и судьба столицы висела на волоске.

Алекс чувствовал, как кровь приливает к вискам, а сердце бьётся всё быстрее. Лия вышла к нему на арену, её глаза горели решимостью, словно подавая ему невидимую поддержку.

— Помни, — тихо прошептала она, — это не просто бой. Это символ силы и решимости. Ты не один проходишь всё это.

Время словно растянулось, каждый миг был наполнен адреналином и опасностью. Алекс чувствовал боль от раны на левом плече, но не позволял себе слабость. Он помнил о своих людях, о надежде, которую внёс в их сердца.

— Победа за нами, — сказал Алекс, тяжело дыша. — Но это только начало.

Его раны оказались серьезными — лечащие маги оказывали помощь, но он знал, что в ближайшие дни силы будут ограничены. А времени у них не было.

Тем не менее, дуэль оказалась важнейшим символом. Враги не ожидали такой решимости, а союзники увидели в Алексe не просто командира, но лидера, готового идти на риск ради общего дела. Это вдохновило каждого и зажгло его сердце яростью.

После дуэли тишина в лагере длилась недолго. Радость победы сдержанно смешивалась с тревогой — враг не собирался сдаваться. Что в целом было ожидаемо.

Алекс сидел в своей палатке, обернутый в лёгкое покрывало. Раны пульсировали, напоминая о цене, которую он заплатил, но разум уже работал над следующими шагами.

К нему вошла Лия, держа свиток с последними донесениями от разведчиков.

— Они не отступают, — сказала она, сев рядом. — Инквизиторы укрепляют стены, собирают подкрепления, а их маги усиливают защитные чары.

— Значит, предстоит длительная осада, — Алекс медленно кивнул. — Нам нужно подготовиться к любым сюрпризам.

Он развернул карту столицы и указал на несколько ключевых точек.

— Мы усилим блокаду опорных городов, чтобы перекрыть все пути снабжения. Подготовим осадные машины, сапёры начнут копать подземные туннели для прорыва. Маги займутся поиском слабых мест в барьере.

Лия взглянула на него с уважением.

— Твои слова вселяют уверенность, — сказала она. — Но нам нужно быть готовы к очень тяжелым потерям.

— Мы не можем позволить себе слабость, — ответил Алекс. — Каждый воин должен знать, за что он сражается. За свободу, за будущее, за новый мир.

Он поднялся, забыв о боли в теле, и посмотрел на своих офицеров.

— Завтра — начало решающей фазы. Пусть огонь нашей воли будет сильнее всех преград.

Снаружи лагерь зажегся огнями костров, словно отражая готовность армии вступить в решающий бой. Война приближалась к своему апогею, и каждый был готов встретить её лицом к лицу. Даже если эта дорога завершится смертью. Все были готовы.

Лагерь окутывал вечерний сумрак, сменяя суету дневных приготовлений на тихое спокойствие ночи. Пламя костров мерцало в тёмных углах, отбрасывая длинные тени, а звёзды, казалось, наблюдали сверху за каждой судьбой, плотно переплетённой с войной.

Алекс, опираясь на посох, медленно вышел из своей палатки. Рана ещё болела, но мысли крутились вокруг одного человека — Лии. Она была рядом всю эту бурю событий — его советник, его союзник, его опора.

Он увидел её у огня, где она сидела на камне, глаза устало блестели в свете яркого пламени. Она подняла свои глаза, и их взгляды встретились. В этом молчании было столько невысказанного.

— Ты не должен был сегодня идти на дуэль,