Помещик 3 - Михаил Шерр

Я быстро обернулся и поймал брошенный ею револьвер.

— Анечка, как ты сумела так сделать? — случившееся не укладывалось у меня в голове.

Проявить такое хладнокровие и навскидку, отбросив подушку, точно отстреляться. Это нечто!

— Не знаю, — Анна ответила, сдерживая слёзы. — Я внезапно поняла, что они тебя сейчас убьют, и это единственный шанс.

Впереди раздался шум, затем дрожащий голос Тихона:

— Барин, вы живы?

Я внутренне улыбнулся. В экстремальной ситуации Тихон забыл мой приказ об имени-отчестве и обратился привычно: барин.

— Живы мы, Тихон, живы. Даже волоска с нас не упало. Ты один?

— Я здесь, Александр Георгиевич, — раздался голос Милоша. — Мы трёх злодеев повязали, а у вас как?

— У нас всё в порядке, — я усмехнулся и продолжил. — Нам, правда, пришлось пристрелить троих.

— Мы их поздно обнаружили, опасно было уже брать. Решили делать это, когда они начнут вас выводить. Одного мы успели допросить, и он сказал, что женщину трогать не будут, а вас надо живьём взять, вывезти, допросить и потом убить.

«Не судьба, значит», — подумал я, а вслух сказал: — Давайте свет и пошлите за господином Дитрихом.

Уходя из спальни, Анна заглянула в лицо того, кто лежал на пороге.

— Это, Саша, господин Каневский собственной персоной. Ты можешь, конечно, мне не верить, но я узнала его голос. Не думала, что я его запомнила. А тут, надо же, вспомнила. Слышала всего один раз, да и то несколько слов. Просто знала со слов Сони про его издевательское в её адрес — «Софочка».

Дитрих приехал к утру. Сначала рекорд скорости поставил Драгутин, который с двумя своими гайдуками поскакал в Калугу, а потом и подполковник.

Анна ушла спать в одну из пустующих спален, а я остался ждать господина жандарма в столовой.

Подала Пелагея, спросила, что подать: вина, водки, наливки или коньяку.

Я взглядом спросил у Милоша, чего он желает.

— Коньяк предпочтительней, Александр Георгиевич. И бекон, пожалуйста.

А я добавил:

— И лимоны, тонко нарезанные.

Употребив и насладившись беконом и лимоном, я почувствовал, как напряжение уходит, и попросил:

— А теперь расскажи, как было дело.

— Мы их заметили, когда четверо уже проникли в дом. Если бы было двое, скорее всего, сделали бы всё чисто. А тут просто им не хватило времени полностью поставить стекло в столовой. Одного, правда, мои ребята уже взяли, успели допросить и готовились брать ещё парочку. А этих четверых, что в доме уже были, брать было опасно, вот и решили подождать, когда начнут выходить. Мы бы их чисто взяли, можете не сомневаться, кто же мог предположить, что Анна Андреевна такая… — Милош замешкался, не зная, какое слово употребить.

— Шустрая, — подсказал я ему.

— Да, вот это как раз про неё. И как хорошо, что вы девочку в Москву к бабушке отправили.

Инициатива отправить Ксюшу к бабушке принадлежала Анне. Неделю назад обстановка как-то непонятно стала нагнетаться, вот как-то совершенно необъяснимо. Анна чувствовала себя ужасно. Внезапно начавшийся токсикоз забирал у неё все силы, и она попросила дочку поехать в гости к бабушке.

Ксюша всё-таки удивительный ребёнок. Не по годам рассудительная, она сразу же согласилась и укатила в Москву, и уже успела прислать весточку, что у неё и бабушки всё хорошо, а дядя Дима очень хороший и добрый.

— А свист?

— Это они друг другу сигналы подавали. По этому свисту мы самого первого и вычислили.

Жандармы своё дело сделали быстро, и через час за окнами заскрипели полозья саней, увозящих тела убитых, а подполковник Дитрих прошёл к нам в столовую.

Глава 18

Анна проснулась и вышла в столовую следом за подполковником Дитрихом. Она, направляясь к нам, уже успела отдать распоряжения кухаркам, и они молча и быстро начали сервировать стол.

Анна мило улыбнулась, пожелала всем доброго утра и немного удивленно сказала:

— Вы знаете, господа, а у меня прошел токсикоз. Недаром говорят: нет худа без добра.

Господин жандарм удивленно покрутил головой и немного растерянно произнес:

— Такой ценой? Хотя вам, Анна Андреевна, виднее.

— А какая такая цена, Карл Оскарович? На мой взгляд, это всего лишь несколько сотен рублей, которые придется потратить на ремонт спальни. И все. Вы же, надеюсь, не считаете большой потерей смерть этого негодяя Каневского и его сообщников?

— Да нет, конечно. Государь, я уверен, просто примет это к сведению, учитывая все обстоятельства дела, а кое-кто даже будет откровенно рад.

— А есть те, кого его смерть очень расстроит? — спросил я.

— Откровенно говоря, не думаю. Интрига, вы уж извините, что не могу посвятить вас во все детали, в которой он был одним из важных участников, его стараниями приняла совершенно ненужный жестокий и кровавый оборот. И все, полагаю, с облегчением вздохнут, списав при этом многие издержки на этого почившего, благодаря вашим метким выстрелам, Анна Андреевна, господина, — Дитрих встал и сделал церемониальный поклон в сторону моей супруги.

— А семья у него была, — спросила Анна. — Я на самом деле ничего о нем не знала.

— Была. Его жена живет в имении под Симбирском. Это все что осталось у них после многочисленных проигрышей в карты. Оно принадлежит их дочери, получившей его в качестве приданного. Он его не успел проиграть в карты, а то бы юная особа была бы бесприданницей. — спросил я.

— А вы лично были с ним знакомы, — мне показались очень странными интонации в его голосе.

— Я? — гримаса презрения мелькнула на лице подполковника Дитриха. — к сожалению лучше чем хотелось бы. Наши матушки были двоюродными сестрами. Из-за него у меня даже были неприятности на службе. Мне в результате пришлось перейти служить в жандармский корпус.

Сервировка стола была закончена, и Пелагея пригласила всех присутствующих к столу. Милош хотел уйти, но я его задержал.

Несмотря на некоторую пикантность ситуации, аппетит ни у кого не пострадал, а Анна вообще просто наслаждалась едой после почти недели токсикозных мук.

Когда мы закончили трапезу, подполковник Дитрих обвел рукой стол, сделал комплимент нашей кухне:

— Это еще более вкусно, чем в вашем ресторане. Наверное, более вкусную кухню надо еще поискать.

Такая оценка была очень приятной, и я даже на мгновение растерялся, не зная, что сказать.