Апостол Кармы - Максим Злобин

class="p1">Шапочка. Пока что сотрудником он был внештатным, но после вчерашних приключений я сделаю всё что угодно, лишь бы закрепить его за «конторой». Настолько идейные люди нам обязательно нужны. И как знать? Вполне возможно, что в будущем именно он станет тем самым пресловутым «сердцем коллектива».

Полное имя Шапочки, кстати, Виталий Владимирович. И стоило вчера Виталию Владимировичу понять, что происходит вокруг и в чём именно он участвует, как от блаженного чудика не осталось и следа. Из добряка, что шьёт на досуге плюшевых ряпушек, он в одночасье превратился в разящий меч правосудия. В воина возмездия — яростного, бескомпромиссного и неспособного на милосердие. Карме такие люди по душе.

Причём логика в его поведении была. Странная, как и он сам, но железная.

Однако надо бы обо всём по порядку! Лимонад по стаканам, сосиски в булки, горчички сверху, и сотрудники «конторы» начали неспеша трапезничать. Все, кроме Брюллова, который уже загорелся своими расчётами:

— Я думаю, что незаконная прибыль Григорьева составляла порядка пятисот миллионов рублей в год.

Признаться, от такой цифры я чуть было не поперхнулся.

— В зависимости от сезона, — продолжил Андрей, — стоимость навоза может варьироваться от 110 до 450 рублей за тонну. А стоимость, по которой отпускали битум, насколько нам известно из бумаг Домогацкого, была равна семи тысячам рублей за тонну…

— Икс семьдесят, — Панкратов присвистнул и уважительно покивал головой. — Неплохо.

Вот только причём здесь, казалось бы, навоз? Да вот же…

Секрет рода Григорьевых заключался в том, что у себя на предприятии они собрали сложную артефактную установку, которая превращала навоз в битум. Это если коротко. А если развёрнуто: три десятка подписавших договор о неразглашении артефакторов в две смены без выходных и праздников заряжали магические кристаллы шайтан-машины, которая буквально печатала для Григорьева деньги.

И всё бы ничего, если бы не первое правило артефакторики. Изменение материи не может быть постоянным. Откат к исходным характеристикам обязательно случится. И в нашем случае — через полгода.

Спустя это время уже заваренный в асфальт битум превращался обратно в коровье дерьмо и размывался первым же дождём. Как итог — асфальт в крошку, ямы, выбоины и колдобины. Можно начинать сначала.

— Итого 6300 рублей прибыли с тонны при самом плохом раскладе, а это ведь уже 126 тысяч с грузовика, — сказал Брюллов. — Предположим, что треть из сотни фур графа закрывала один заказ в день. Это почти четыре миллиона. 124 миллиона за месяц и полтора миллиарда за год соответственно. Убираем амортизацию, закупку маны, зарплаты и логистику, и получаем… да, я думаю, что половину миллиарда граф клал себе в карман.

— Однако, — мне оставалось лишь подивиться масштабам.

— Причём 240 тысяч тонн битума в год, это 2,5 % от всего легального производства во всей Империи. И всё это на площади в двенадцать гектар. Удивительно слаженная работа, — сказал Брюллов. — Просто поразительная. Невольно проникаешься к Григорьеву уважением.

— Уважением⁈ — крикнул Шапочка. — Да как можно уважать эту тварь⁈

— Кхм-кхм, — прокашлялся я. — Одного не понимаю в этой истории, Андрей Юрьевич. А почему навоз-то? Почему не обычный грунт? Накопал бы земли, да вперёд.

— Первым же делом об этом подумал, — кивнул Брюллов. — Могу ошибаться, но всерьёз предполагаю, что для производства нужна была органика.

— Битум же органический, точно…

— Да. Но даже если я ошибаюсь на этот счёт, то… вы не поверите. Грунт стоит дороже навоза. А добыть бесплатный грунт и попросту разрыть карьер, как мне кажется, граф побоялся. Закупка навоза через подставные фирмы в его случае была более незаметна.

— Н-да-а-а-а…

Закупка через подставные фирмы. Продажа через подставные фирмы. Перевозка товара и отмывание заработанных денег тоже через подставные фирмы. Как только мы с Панкратовым поняли, с чем столкнулись — сразу же решили, что это дело нам не по зубам.

И даже браться не стоит.

У конторы просто-напросто нет мощностей, чтобы распутать всю цепочку. Нет и вряд ли появятся. То есть не в «ближайшее время», а вообще когда-либо, ведь навозная схема Григорьева уходила далеко-далеко за пределы не только Переславля, но и Ярославской области.

С другой стороны, упустить такую жирную добычу было нельзя, и потому Панкратов сдал графа Григорьева своему другу из Канцелярии. Да-да, тому самому, что помог нам с документом о войне родов. Услуга, что называется, за услугу. Господин Уваров сделал для нас невозможное, и ему воздалось втройне.

В компании ребят из лейб-гвардии он прибыл на задержание графа уже через несколько часов после нашего звонка. Как раз в тот момент, когда «контора» наказывала Егора Егоровича по-своему. Жаль только, что не удалось подвергнуть его «шпицрутену». То есть ивовые прутики в теории мы найти могли, конечно же. А вот строй солдат… ну… всему своё время.

— Ха! — тут до меня дошла ещё одна мысль. — Смотрите как получается. Граф построил идеальную теневую бизнес-модель, так?

— Так, — согласился Панкратов, утирая с усов горчицу.

— Устроил настоящую кормушку для многих и многих закупщиков, а погорел на господине Домогацком, единственном честном дорожнике в Империи. Ну что это, если не ирония судьбы?

К слову, о метафизике и тонких материях. Карма пока что никак не отреагировала на посадку графа, и Слеза разряжена в чепуху. Как? Почему? Понятия не имею. Возможно, энергия поступит чуть позже, а возможно не поступит вообще. Так что вопрос о том, как выжимать энергию из антикоррупционной деятельности пока что остаётся открытым.

Как, впрочем, и вопрос невиновности моего отца. Расследование его дела тоже не сдвинулось с мёртвой точки. Ну… ничего страшного, я мальчишка упорный.

— Ну что? — улыбнулся я и поднял стакан с лимонадом. — За нас?

— За нас!

Сотрудники «конторы» чокнулись. На этом конструктивный диалог себя исчерпал и настало время для эмоций. Правда эмоционировал в основном Шапочка.

— Какая же сволочь этот ваш граф, — не скрывая гримасу отвращения сказал он. — До сих пор поверить не могу. Как же можно? Как можно жить здесь и своими собственными руками устраивать эти… эти… кровоточащие язвы на теле города? Ему же было больно! Он же молил о пощаде все эти годы! Он страдал! Он…

Тут Виталик вдруг резко распахнул глаза, отложил огрызок хот-дога и поднялся с кресла.

— Вы слышите? — спросил он. — Слышите, да?

— Нет.

— Слушайте!

Я честно прислушался, но не услышал ровным счётом ничего. Остальные, судя по лицам, тоже не понимали о чём речь.

— Слушайте-слушайте, — Шапочка перешёл на восторженный шёпот. — Переславль говорит…

Тут он резко указал рукой в сторону реки и по какому-то необъяснимому стечению обстоятельств именно в этот момент над водой подпрыгнул целый косяк мальков. Ещё