Второй шанс для Элии - Марина Николаевна Александрова

— Какой ещё частью живота? — прошипела я. — Есть живот в него кладу еду, как им дышать⁈ — шипела я, обливаясь седьмым потом и мысленно дощечку за дощечкой подгоняя воображаемую бочку.

Ещё пара минут и бетон начну замешивать!

Вместо ответа Зейн обошел меня со спины и вдруг положил свою ладонь мне на низ живота.

— Тут, — прошептал он почти на ухо, — именно тут сконцентрировано то, что аршваи рам называют оришвэн — средоточие силы. Тут она рождается, концентрируется и расходится по всему телу, чтобы своими потоками достигать поставленной цели, — от его хриплого, чуть обжигающего шепота, по спине побежал рой мурашек и мне вдруг стало неловко.

Да, ещё ладонь сквозь тонкий хлопок рубахи для занятий казалось вот-вот прожжет ткань. Сама толком не понимая, чего именно смутившись, ещё и разозлившись на такую реакцию тела, я поднялась из низкой стойки наездника и постаралась немного отодвинуться.

— Не стоит так прижиматься, — пробормотала я. — У вас палка есть, — кивнула я. — Ей и указывайте, где там чего сосредотачивается, — пробормотала я, вновь присаживаясь в низкую стойку, так как Зейн был истинным фанатиком своего дела и мог решить, что я пренебрегаю занятием и увеличить его ещё на пару часов.

На самом деле заниматься с ним с одной стороны было здорово. Он многое объяснял, показывал и действительно обучал своим аршваирамским премудростям, будь они неладны! Но ещё больше он требовал! В жизни не встречались мне таки жесткие и даже деспотичные наставники. Хотя, у меня и был то всего один, которого стоило навестить сегодня в обязательном порядке, а то что-то он подозрительно притих. А я так уставала эти два дня, что едва заканчивались эти индивидуальные истязания и я, зайдя на пару минут к опекуну, тут же шла спать.

С появлением настойки от Леи нам действительно стало легче на многих занятиях. Конечно управление мысли было всё ещё болезненным, но и у меня, и у Томаса был прогресс. С Алисандрой было хуже… Девушка стала очень капризной, на многие вещи раздражалась и часто её глаза были покрасневшими от слёз. Одного я понять не могла, что именно её так удручает? Меня в принципе всё устраивало. Здесь было гораздо интереснее, чем в замке Изэр. Был неограниченный доступ к непонятным на вид совершенно шарлатанским знаниям, которые я поглощала с превеликим удовольствием, так как воспринимала их сказочным чтивом. Издёвки и стычки с окружающими вообще меня не колышали. Ну, подумаешь драка в первый день. Прошло уже четыре и желающих на физическое столкновение пока не нашлось. А, что там кто и чего шипит лично мне было по барабану. Кормили очень хорошо, а самое главное моё подсознание воспринимало пищу «безопасной» и в кои-то веки давало мне питаться без нервных припадков, когда руки сами могли выкинуть свежий пирожок с повидлом или скормить дворовым псам жаренные колбаски. К тому же обували, одевали во все новое, даже карцер с подогревом! Да, лично я попала на отдых, а не в плен. Ну, конечно, некоторые занятия были чересчур тяжёлыми. Но! Если бы сейчас Зейн начал меня обижать, я совершенно точно знаю, что бочка появилась бы в реальности, так как нагрузки и издёвки чертово второе «я» воспринимало из ряда вон плохо… Выковыривай его потом из бетона, боги упаси! А, вот, обучение и нагрузки нравились, как мне, так и моему темному нутру. Оно любило становиться сильнее, умнее, автоитетнее… Последнее слово очень радовало, отзываясь теплом на сердце. Да, однажды я стану, как Зейн! И, как бы мне не хотелось, стать кем-то вроде Леи милой и обворожительной, но, к сожалению, оставалось принять, что у моего второго «я» совершенно иные представления о прекрасном. И с этим приходилось считаться.

Алисандра же…

«— Ненавижу, всё здесь ненавижу! Не пойду ни на какие занятия! Что это вообще⁈ Мне нравилось быть той, кем я была! У меня вообще всё было! Да, боги, я секс люблю, понимаешь⁈»

Она смотрела на меня своими голубыми глазами полными слёз, а я…

«— Я тебя прекрасно понимаю», — вдруг брякнула я, потрепав её по плечу, а сердце в груди так болезненно сжалось, будто и впрямь понимаю, о чем она вообще⁈

Надо сказать, что моё признание привело её в чувство и смотреть она на меня стала несколько иначе. Я же решила, что пусть думает, что хочет, лишь бы перестала изводить меня своим нытьём.

Томас же напротив держал всё в себе, но и дураку было понятно, как он скучает и переживает о госпоже Вьер. Ведь никто так и не сообщил, как она добралась до дома. Наверное, он беспокоился и об отце, но вслух мы этого не обсуждали.

— Сядь на пол, — сказал Зейн, выдергивая меня из собственных мыслей. — Я покажу к чему ты должна стремиться.

Усадив меня на пол и сказав скрестить ноги перед собой, Зейн сел в такую же позу напротив и протянул ко мне свои ладони.

— Положи свои руки на мои, — попросил он, а я вновь смутилась.

Что это за держания за ручки ещё?

Но вслух возражать я, конечно же, не стала, а вполне себе покорно положила свои ладони поверх ладоней Зейна. На миг показалось, что кожу вот-вот обожжет. Такими горячими они были. Но запретив себе хоть как-то проявлять своё смущение, я постаралась выровнять дыхание и посмотрела на мужчину перед собой. Стоило поучиться выдержке у него.

— Прикрой глаза и постарайся расслабиться, моя энергия пройдёт сквозь твои ладони и заструится по каналам к самому центру оришвэн, твоя задача прочувствовать её течение и запомнить то, как начнёт двигаться твой живот.

Больше он не сказал ничего, как вдруг я ощутила нарастающее жжение в центре своих ладоней, а уже спустя мгновение будто кто-то проткнул мои руки насквозь от самых ладоней до плеча, сквозь весь корпус к ногам и разместил крошечное солнце в самом низу живота, которое пульсировало в такт дыханию. Ощущения перевернули весь мой мир и ещё всего несколько секунд назад Зейн, несмотря на всё мною увиденное, оставался в моем мировоззрении жалким фокусником, шарлатаном, то сейчас! Почувствовав ток силы внутри себя, будто возвысившись и взлетев над миром, пропуская энергию по до этого непонятным каналам, я словно и не жила прежде. Это было очень сложно описать, так как ничего подобного прежде я не испытывала! Я как будто превратилась из обычного человека в божество,