Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт

Пацаны уперли концы луков в снег, стали шёлковый шнурок натягивать. После того, как пришлось сюрко зелёное фрайфрау Марии резать на полоски, Семён решил, что не гоже это. Нужно купить шёлк в Риге и всем лучникам и арбалетчикам тетиву… две тетивы, пусть будет одна в запасе, свить. Не дёшево получилось, четыре мерки на это дело ушло, но ни Иоганн, ни управляющий Отто Хольте, не кривили рожи от таких трат, надо, значит, надо.

Между тем литвины приближались. Вырезав заставу эту, Семён уходили они когда с Андрейкой, то на всякий случай, ну мало ли, посадил обоих горе дозорных к стволу большой сосны, со стороны лагеря. Понятно, что окликнут, понятно, что поймут, да и собирался Семён новиков сюда привести раньше, чем смена должна произойти. Теперь же это дало минуту целую.

— Бей! — когда литвины стали окликать своих дозорных, приказал Семён. Четыре тетивы вжикнули, и четыре стрелы с бронебойными четырёхгранными наконечниками ушли в сумерки в фигуры приближающиеся.

И только одна стрела достигла цели. Попали, может быть, даже все четверо, но мертвецом только один из дозорных стал. Остальные, то ли ранены, то ли вообще невредимы, отскочили стрелы от доспехов, срикошетили, попав под углом по наплечникам железным, например.

— Бей! — поздно уже. Кричать начали дозорные. Но этих-то точно нужно на тот свет спровадить. Чем меньше врагов, тем легче будет. Ещё четыре стрелы. И ещё два человека там. за сосной, повалились в снег. А один, по-прежнему голося на всю округу, побежал к лагерю.

— Бей!

На этот раз в спину беглеца вонзились все четыре стрелы, и как бежал в сторону своих, так и рухнул последний дозорный в снег.

— Стоим! — видя, что новики собираются броситься к дереву, окриком остановил пацанов Семён.

— Добить…

— Не нужно, сами сдохнут. Стоим ждём, как литвины появятся на лошадях, так стреляйте в них. Не бойтесь, отойти успеем. Они за нами не пойдут. Там густо кустарник нарос, конь не сунется.

Всадники появились через пять минут, и они были не в полном доспехе. Ясно, что в разведку отправили. Ну, не только он ошибки совершает, вот и враги серьёзную допустили. В сторону литвинов полетели стрелы. И пока те поняли в сумерках вечерних, кто и откуда их убивает, новики успели по три стрелы в них отправить, а потом по трём, рванувшим назад, ещё два залпа сделать. Что одного сняли, Семён видел, но и понятно, что уцелел кто-то, так как следующие вои появились уже в полной броне. Стрелы отскакивали от брони, но один точно с лошади свалился, и одна лошадь пала.

— Уходим.

Литвины обошли опушку с обеих сторон и теперь там прорубались сквозь шиповник и таволгу, кромсая заросли перед собой мечами. Полоска не широкая, а парни и не защищены толком. Только кольчуги.

— Уходим. Быстрее!

Неслухи. Ну, как же можно, ведь ещё успеть вон в того стрелу отправить, да вон в того, удачно боком встал. И попали ведь. Но десятник зарычал, и новики, опомнившись, бросились по натоптанной теперь уже хорошо тропинке к своим.

Бой начался удачно для новиков. На дорогу лесную, ну узкую дорогу, зажатую между кустами и деревьями, выехало пять всадников, и они не могли просто там в ряд встать, по одному, да по двое стали вверх подниматься. Семён, уже взгромоздившись на коня и вооружившись тяжёлым копьём, выждал, когда вороги окажутся на дороге в том месте, где она поворачивает, огибая овраг.

— Пошли, — он начал разгоняться. Удар, и один из литвинов пробитый копьём, вырывая оружие из рук десятника, начинает падать под ноги лошади. А за Семёном в три ряда, ведь здесь дорога начинает расширяться, стоят новики с длинными копьям. Удар и литвины начинают пятиться. А пятиться-то некуда, там провал в несколько метров, чуть прикрытый кустами. И посыпались.

— Отходим.

Событие пятьдесят первое

— Иоганн, уснул там, штоль? Давай быстрее к дороге правь. Эй, парень, слышишь⁈

Парень слышал. Иоганн тоже. И даже барончик, и тот слышал. Все трое держались за лицо и пытались в одно тело опять залезть. Мёрзлой камышиной ему так по роже хлестануло, что чуть мозги из ушей не повылетали. Зажмурившись и помотав головой, Иоганн смог, наконец, всю троицу загнать в черепушку и огляделся. Сонька завезла себя и тачанку в самую гущу камыша, целую просеку в нем прорубив. Даже не понятно было, в какую сторону сейчас править, да и возможно ли это⁈ Это с испугу кобылятина эта заскочила сюда, а вот теперь пойдёт ли грудью на приступ стены из ледяных толстых камышин, метёлки мёрзлые, у которых, выше головы, или, по крайне мере, вровень с головой самой Соньки.

— Ваньша? Чего молчишь? — опять сквозь боль долетел до него голос тюфянчея Самсона.

Пока они мчались к битве, пока от неё Сонька ломилась, практически полностью стемнело. Ясно… Смешно. Ясно, что пасмурно и ни луны, ни звёзд ожидать не стоит. Иоганн провёл рукой по лбу и щеке, и поднёс руку вплотную к глазам. Нет, слава богу, да и Богородице заодно, крови не было, а то ходить потом всю жизнь с косым шрамом по всей роже и на вопрос: «Мечом полосонули»? Отвечать: «Не, камышиной». Синяком отделается. Не привыкать, весь конец лета ходил с синей рожей, потом начало осени с зелёной и жёлтой. Только стала физия как положено бело-веснушчатой становиться, а тут опять здрасьте.

— Как тут ехать? — это себе Иоганн прошептал. Он поднял поводья и пустил волну, чтобы Соньку стимулировать к движению вперёд.

И чё, упрямое или умное животное и не подумало ломиться на стену ледяной гигантской травы.

— Но, пошла! — прохрипел барончик.

Эффект ожидаемый и предсказуемый, Сонька сделала два шага назад.

— Не идёт? — тюфянчей на коленях подполз к парню.

— Не идёт… Дядька Самсон, ты бы зарядил пищаль. Я так понимаю, нам опять пятиться придётся, а там уже литвины могут быть.

— Литвины? — тюфянчей кашлянул и в самом деле пополз к деревянному орудию, бурча что-то себе под нос. Завозился там.

Иоганн спрыгнул с телеги на землю и, прижимаясь грудью к Соньке, а спиной касаясь камыша, пробрался к морде лошади.

— Давай, назад пошли. Дура. Ты, чего сюда понеслась? Ладно, напугалась. Извини, не дура. Сам такой. Давай назад попробуем сдать. Не сильно далеко же унеслась. Пошла, — ухватив за вожжи поближе к