Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт

же дёргающемся темпе добралась до поворота, преодолев метров сто, бой уже выкатился из леса. Можно было лошадь повернуть и догонять своих, но в том-то и дело, что Старый заяц был прав, здесь дорога совсем сузилась, и если выше можно было, чуть залезая в кусты, всё же развернуться, что Иоганн и проделал, то сейчас ширина от кустов до кустов и трёх метров не превышала. Тут и всаднику на мощном десриэ не просто будет развернуться, не то, что тачанке. Так ещё и телега длинная, её специально подобрали такую, чтобы пушке было куда откатываться, не угробив лошадь.

— Что делать будем? — окликнул барончик тюфянчея Самсона. Тот сидел перед пушкой на коленях и вглядывался в сумрак, не сумрак, но потёмки впереди. В лес въезжали ещё вполне светло было, а в лесу сразу этот сумрак сгустился, и за пять, или сколько они минут тут туда-сюда елозят, пусть даже семь, стал сумрачнее.

— Хрен его знат, Ваньша. Может, вперёд и там опять развернуться.

Иоганн прикинул дорогу вверх, разворот, и потом назад, и двадцать пять максимум тридцать метров, что оставалось пропятиться.

— Не, так больше времени потеряем. А ты её, собаку бешену, подманивай, может лучше пойдёт, — предложил тюфянчею парень.

— Сонька, Сонька, собака бешена! — сразу попробовал Самсон.

И ведь подействовало. Упрямая кобыла… упрямый кобылообразный монстр резвее попятился. И пары минут не прошло, как они выехали стволом вперёд из леса.

Ну, что можно сказать? Тут чуть светлее было, и видимость была метров тридцать. Так вот, на этих тридцати метрах было полно всего. Лежало две раненые лошади, лежало двое убитых литвинов и сидел возле умирающей лошади Тимка, поглаживая её по морде и успокаивая. Всё, больше ничего не было. Бой гремел железом уже совсем вдалеке.

В результате выезда на оперативный простор ситуация не улучшилась. Стрелять из пушки было не в кого. Нет, вон там метрах в ста, ну, чуть больше, не видно же ни черта, идёт бой. Железо там звенит, лошади орут, всадники там кричат, а… а больше там и нет никого. И туда можно пальнуть, более того, проверено уже, что в радиусе метров в двести, деревянная пушка, она же тюфяк, она же пищаль, при попадании гальки в человека или лошадь, даже при наличии брони, наносит пострадавшему ущерб не сильно совместимый с жизнью. Деревянному солдату, одетому в шлем, оторвало голову вместе со шлемом. А корову, приготовленную и приговорённую на убой, убило просто гарантированно, ещё и ногу оторвав. Деревянная, то деревянная, но вполне себе смертоносная пушка получилась.

Пальнуть на звук можно, одним словом, и там и раненые будут, и убитые. Вот только это будут в большинстве своём свои раненые и убитые. С этой-то стороны наши, надо бы с той пальнуть.

— И что теперь? — парень совсем растерялся. У него, блин, такая сила под руками, а он её применить не может, а там его люди, его друзья погибают от рук ворогов.

— Разворачивай и гони к камышам. Вон темнеет полоска, — обругав упрямую кобылу по матушке и по батюшке, решил Самсон.

Ну, хоть какое-то действо. Сонька на удивление вполне себе решительно развернулась и по снежной целине потрусила в сторону озера. Земля промёрзла и болотце встало, подковы железные врубались в лёд и замёрзшую грязь. Пять минут и бой оказался слева и чуть позади.

— Хватит?

— Не, паря, давай для верности ещё десяток сажен проедь и сразу развертай, готово у меня всё, трут распалил, — хриплым голосом выдал Самсон и закашлялся.

Иоганн стал решать дилемму про Буриданова осла. Чтобы тачанку развернуть, нужно круг сделать, ну хоть градусов двести семьдесят, если поворачивать вправо, но там озеро и камыши. Хватит ли места для полного разворота, и насколько прочен лёд? А если влево загибать, то приближающийся бой может и настигнуть. Всё же риск утопить лошадь меньше, чем потерять голову, отрубленную мечом, и Иоганн направил Соньку в камыши. Животинка, видимо, устав от дурости кучера и устав этой дурости удивляться, почти не сопротивлялась, только встала на минуту, выдала порцию яблок, пахнущих, как ни странно, говном и развернулась.

— Ещё чуть подверни, Ваньша! — Ваньша повернул.

Бабах. Вроде и ждал выстрела Иван Фёдорович и даже мысленно приготовился, задницу в кулачок собрав, а как бабахнуло под ухом, и как зарычали потом, натянувшись, канаты, да как кислым серным дымом его обволокло, так чуть не заорал с перепугу. Заорала Сонька. Не первый выстрел у неё за хвостом, но сказать, что привыкла и смирилось эта монстра, так преувеличением великим будем. Телега дёрнулась, и Сонька рванула из всех своих полутора лошадиных сил прочь, прямо в камыши.

Событие пятидесятое

Семён корил себя. Ну, а кого ему корить? Андрейку — сына Перуна? Так чего его винить — пацан. Ни опыта боевого, ни опыта стрельбы в сумерках. А ведь он — старый вояка мог бы своей «опытной» башкой додуматься, что нужно новикам тренироваться стрелять и в вечерних или утренних сумерках. И вообще в темноте, на голос. Ну, задним-то умишком все хороши. Ясно, что если переживут этот день, то начнут они эти тренировки. А так… А так вышло, как вышло.

С Андрейкой, и ещё тремя лучниками, которых ему сынок Перуна посоветовал, как лучших, десятник по прежней тропе, уже чуть натоптанной в снегу, пригибаясь и прикрываясь деревьями, двинулся к вырезанной заставе, организованной литвинами. Они с запасом должны были успеть. По словам допрошенного литвина, смена дозора должна как стемнеет произойти. Соврал ли литвин, а может разводящий дозора десятник поторопился чуть, чтобы не шарахаться в потёмках, но когда они подошли к последней лещине, за которой уже кусты мелкие шиповника и таволги начинались, и до отдельно стоящей огромной сосны, под кронами которой устроили дозор литвины, осталось десяток метров, Семён увидел, что к сосне со стороны костров и реки, вытекающей из озера движутся пока еле различимые фигуры. Темнело уже.

Десятник прикинул, успеют ли они добраться до сосны и приготовиться к стрельбе. Нет, не получается. Придётся стрелять отсюда. Воев шло четверо и у него четыре, ну, вроде как опытных стрельцов, и они с двух десятков метров должны попасть.

— Готовьтесь! — свистящим шепотом оповестил Семён новиков.

Эх, что мешало-то тетиву натянуть заранее. Чего уж теперь, он же уверен был, что полно времени в запасе, а тут через шиповник колючий пробиваться с луками с натянутой тетивой, чтобы она цепляла