Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт

получалось вполне себе. Но когда Иоганн пробовал сочинять или переводить зазывалки — кричалки на немецкий, то всякая хрень выходила, и рифма не получалась, и юмор уходил напрочь. Как его тёзке бедному Иоганну Вольфгангу фон Гёте чего-то там удавалось сочинять на этом тяжеловесном и совершенно негибком языке.

Про хек — лишнее, наверное. Вся рыба была речной. И основной в его задумке был судак. Нда, но вот кричалка про судак выходила даже на русском уж больно непотребная. «Кто не кушает судак, то конечно же муд…». «Глянь, как много судаков, всё для вас, для муда…».

Это шёл себе Иоганн по Кеммерну от преподобного с урока жмудского языка домой, а навстречу у поворота к Русскому селу тёзка едет, другой, не Гёте, смешной такой мужичок из Кеммерна, у него косоглазие, и сильное, и разговаривать с ним, стоя близко, совсем не смешно. Он словно отворачивается от тебя. Смешно, как раз не косоглазие. Смешна сама речь Иоганна, он говорит прибаутками всё время. Такими вот частушками короткими. Часто невпопад, но бывают прямо перлы. Иоганн даже хотел фон Бока к нему приставить, и чтобы тот за тёзкой записал его кричалок на книжку целую, но то некогда, а то забывал, вернувшись в замок.

Сейчас частушечник этот ехал на телеге полной рыбы. И рыбина были вполне приличных размеров. Щуки, судаки, огромные лещи почти круглые и золотистые полешки карпов.

— Откуда дровишки?

— Шел я берегом реки, слышу, кто-то охает: там два карпа судака в заводи мудохают! Так всю троицу забрал, хоть судак тот и орал.

— Неужели такую гору поймал?

Из последовавших частушек выяснилось, что прорубь тёзка прорубил на озере и рыба туда набилась, подышать, а он их острогой бил и в телегу складывал.

Стоял Иоганн на дороге, смотрел вслед рыбаку, и тут мысля ему в голову пришла, как рацион разнообразить, а может и денежку заработать. Нужно рыбу коптить. С холодным копчением проблема, там и долго и какую-то конструкцию городить надо, а вот с горячим проще. У него есть огромный пятидесятилитровый котёл медный. Ну, нет крышки. Так ничего страшного, можно из той же ольхи сделать деревянную, а перед копчением замачивать её. Должна выдержать одну порцию, а потом её же можно на стружку пустить для создания дыма.

Осталось самая малость. Как рыбин уложить внутри котла? Нужна решётка, и она должна быть железная. Пришлось развернуться и идти к Угнисосу.

— Вот такую…

— Котёл сюда тащи.

Уже даже общаться получается. Несколько сотен слов Иоганн выучил на жемайтийском. И если кузнец говорил медленно и руками при этом изображал экивоки разные, то можно и понять. Про то, что решётку нужно по месту подгонять, так как котёл сферический с первого раза парень понял. Да, не дурак. Дурак бы… не стал инженером.

Рыбину здоровую, купил за два пфеннига Иоганн у тёзки частушечника. Решил начать с судака. Там костей вообще нет, а в щуке, что ему навяливал косоглазый хитрован, костей столько мелких, что это не еда, а ёрзанье.

Долго ли, коротко ли, но кузнец решётку соорудил. На подставочках такую. Лукерья засолила судака, а Герда организовала пацанов пяток, которые наломали с ольхи маленьких веточек и принесли хвороста для костра. Всё население, теперь уже совсем не маленькое, замка вышло на улицу и наблюдало за процессом, без умных советов не обошлось, но Иоганн был на чеку, и не давал пацанам или пользоваться. Не нужен костёр огромный под котлом. Еле тлеть должны веточки. Да, получится дольше, но рыбина при этом не сварится, а именно закоптится.

Обломс. Не, судак нормально закоптился, но каждый зритель захотел попробовать и кердык, совсем не маленький судак кончился мгновенно, спустившийся из библиотеки фон Бок вынужден был голову разбирать, все остальные запчасти от рыбины уже закончились. На бис приготовить не получилось, хотя народ требовал продолжения банкета.

Рыбу нужно сначала купить или поймать, а потом засолить.

Организовывать это предприятие «Заготрыбасбыт» пришлось неделю. Переделали в коптильни ещё три котла, они меньше, но всё лучше, чем нечего. Потом организовывали рыбалку, потом засолку, так как бабка Лукерья сказала, что и некогда ей, и соль ныне не дёшева. Пришлось Георга отправлять в Ригу за солью. И если получится ещё большие котлы прикупить. Соль староста добыл, целый воз, хоть, и правда, не дёшево получилось, а вот с котами облом, нашёлся всего один ведра на полтора. Ну, так они же все и скупили. Товар привозной. В Риге нет металлургии. А зимой корабли почти не плавают. Там, у Эзеля, море зимой замерзает. Малый, блин, ледниковый период. А котлы везут из Швеции.

Налаженное производство выдавало пару десятков рыбин в день. Сначала половина поедалась, но потом экзотика приелась, и стали создавать запасы. Благо зима и холодрыга.

Вскоре и на обоз до Риги наберётся.

Событие сорок пятое

Если бы не эта его блажь с копчением рыбы, то всё могло закончиться очень плохо. Пусть даже не для обитателей замка, пусть только для жителей дорфов. Но плохо.

Весть принесли мальчишки. Они решили, кроме копчения в больших котлах рыбы на продажу, и себе готовить полакомиться. В маленькие котлы и рыбки маленькие влезут. Караси, карпы, подлещики всякие. Здесь, у деревни, в прорубь больше рыба косяками не лезла, и они двинулись в сторону восточного берега озера, чтобы там прорубь новую сделать.

Шли, бегали на перегонки, играли в войнушку по дороге, срубая палками метёлки камышей, ай, мечами головы супостатов. И увидели несколько десятков костров. И вот тут надо отдать пацанам должное, ни в разведку они не пошли, ни с криками назад не убежали, ребята встали на карачки и потихоньку доползли до леса по снегу, а уж там подорвались на полной скорости к замку, все сачки и топорики с ломами побросав.

Ещё бы, все помнили, как недели под дождём и холодными ветрами жили за рекой, намучались, настрадались, и понимали теперь, что война — это не игра.

— Костры, Герда, костры! — начали орать рыбаки, увидев свою кормилицу у ворот замка. С ребятами поменьше датская принцесса строила армию снеговиков. Уже штук десять накатали. Это им технологию изготовления Иоганн подсказал, он же «уговорил» бабку Лукерью выдать два десятка морковок.

Перекрёстный допрос пацанвы Старого зайца, десятника Семёна и находившегося в замке кузнеца Угнисоса на трёх языках представлял эпическую картину. Пацаны были из Русской деревни и общались на смеси русского и жмудского, так что вопросы Ганса Шольца руками замахивали. Отчего