Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

Дурная голова, как известно, ногам покоя не даёт. Менее известно, что голова умная в этом деле дурной ничуть не уступает. В данном случае моя голова заставила переставлять ноги лошадку, что везла карету, в каковой я приехал к величественному зданию Царской библиотеки. По пути вспомнилось, что ссылки на Русское телеграфное агентство мне в том же «Московском вестнике» попадались, но почему-то я никогда не думал, что и агентство, и печатающая его сообщения газета принадлежат одному и тому же владельцу. Похоже, Иван Фёдорович это хоть и не скрывал, но и не сильно афишировал, прямо как я свои особые отношения с профессором Левенгауптом. Тоже, знаете ли, интересная деталь…

Просматривая подшивки «Московского вестника» за последние лет двенадцать, я установил, что тираж газеты начал неуклонно и довольно-таки быстро расти семь лет назад. Получалось, что за год господин Смирнов сумел наладить работу открытого им телеграфного агентства и раскрутить на поставляемых агентством свежих новостях газету. Ну что, всё логично. Жаль, конечно, что я совершенно не помнил, когда именно появились такие агентства в истории бывшего моего мира, нелишне было бы сравнить. Хотя… Телефон тут изобретён однозначно раньше, так что и такое новшество могло появиться быстрее.

Проверка этой догадки привела меня к ещё более интересному открытию — оказывается, Русское телеграфное агентство в этом мире стало первым, подобные агентства в европейских странах открылись годом-двумя-тремя позже, и везде их, как и у нас в Царстве Русском, открывали частные лица. Есть чем гордиться, однако — я веду дела аж с целым первопроходцем передовых методов работы с информацией!

Конечно, настоящие основания для гордости были у меня иными. Мне удалось прояснить для себя вопросы относительно источников настороживших было меня познаний господина Смирнова, как установить и то, что опасности в этих познаниях для меня нет. Последнее, кстати, подтверждалось и тем, что сам же Иван Фёдорович и показал своё обладание теми самыми знаниями. Хотел бы как-то использовать их мне во вред, уж точно бы не проговорился.

Проговориться, что ли, и мне Смирнову относительно моей осведомлённости о его особых отношениях с тайными? Да нет, пока точно не стоит, а там поглядим, может, когда и понадобится…

Глава 2

Ночной переполох

— Ваше сиятельство! Алексей Филиппович! Проснитесь скорее! — судя по встревоженным голосам и частым беспорядочным стукам в дверь, моего пробуждения добивались сразу несколько слуг.

— Тише вы там! — недовольно прошипел я, подойдя к двери. — Варвару Дмитриевну не разбудите! Иду уже!

Это возымело действие — галдёж за дверью сразу прекратился. Безуспешно пытаясь сообразить, что могло бы явиться причиной неожиданной побудки, я второпях натянул штаны, сунул ноги в войлочные чуни [1] и надел халат, уж представать перед прислугой с голыми ногами я точно не собирался, даже случись в доме пожар. А это, похоже, не пожар…

Варя после родов уже оправилась, даже свои гимнастические упражнения возобновила, но спали мы пока что по отдельности — супруга предпочитала проводить ночи в детской, вместе с Андрюшенькой, пусть там и постоянно сидела кто-то из служанок. Вот чёрт, если успела уже прикорнуть, а эти балбесы её разбудили, нехорошо получится…

— Что стряслось⁈ — за открытой мною дверью виновато переминались с ноги на ногу дворецкий Егор Игнатов и ещё двое парней из прислуги. Одеты все они были кое-как, видимо, их тоже внезапно подняли с постели.

— Вора поймали, Алексей Филиппович! — доложил Егор. — В кабинет ваш залез, поганец! Там его Дементий с Никиткой и Мишаней стерегут!

Ну ничего себе! На всякий случай я вытащил из прикроватной тумбочки револьвер, убедился, что он заряжен, и сунул оружие в карман халата. Пусть вора, как сказал Егор, уже поймали, но мало ли…

— Пошли! Только смотрите мне, не топайте как слоны! — велел я и возглавил процессию. Проходя мимо детской, я замедлил шаг и прислушался — слава Богу, тихо, похоже, ни Варварушку, ни Андрюшеньку не разбудили.

Из более-менее подробного доклада, сделанного на ходу Егором, выходило, что подозрительные звуки в кабинете услышал во время ночного обхода Дементий Силаев, принятый мною в службу бывший слуга покойного Данилевича. [2] Обязанность обходить дом по ночам отставной артиллерист взял на себя сам, объясняя свою инициативу тем, что всё равно, мол, бессонницей мучается, а так хоть какой толк с того выйдет. За неполные два года зарекомендовал себя Силаев отлично, поэтому я его служебное рвение одобрил и даже выдал ему ключи от кабинета и приёмной, чтобы в случае острой необходимости он мог туда попасть. Вот как раз такая необходимость и возникла — открыв кабинет, Дементий успел схватить вылезавшего в окно вора. Вор пытался от Силаева отбиться, но на шум прибежали разбуженные звуками потасовки Никита Пашков с Михаилом, или, как звал его Егор, Мишаней Сафоновым. Поскольку Пашков исполнял у меня должность домашнего умельца, а Сафонов — секретаря и библиотекаря, комнатки обоих располагались неподалёку от кабинета, держать таких людей я хотел к себе поближе. Там и другие слуги явились, и при таком их численном превосходстве никаких возможностей спастись бегством у незваного гостя не осталось.

Картина, что я увидел в кабинете, заставила меня грязно выругаться. Окно, правда, уже закрыли, так что холодно не было, хотя и чувствовалось, что недавно помещение выстуживалось, но в остальном… Раскуроченные замки у ящиков письменного стола, разворошённые в одном из ящиков бумаги, опрокинутые стулья, разбитая настольная лампа, на полу чернильная лужа вместе с самой чернильницей.

Рядом с лужей вниз лицом лежал хлипкого сложения человечек с заломленными за спиной руками, связанными поясом, над ним мрачно навис Никита и попытки вора шевелиться пресекал несильными тычками по рёбрам, от коих неудачливый вор болезненно сопел и постанывал. Михаил с недовольным ворчанием потирал плечо, должно быть, ушибленное, Дементий стоял, опёршись одной рукой на стол, другой прижимая к лицу какую-то окровавленную тряпицу. Так, внимание моё сейчас уж всяко нужнее моему верному слуге, чем воришке.

— Лицо покажи, — я постарался, чтобы мои слова звучали помягче и поменьше походили на команду. Да уж, досталось Дементию, нижняя губа у него была сильно разбита.

— Хлюпик хлюпиком, а бить, гадёныш, умеет, — пожаловался Силаев, присовокупив пару крепких словечек.

— Доктору звони сей же час!