Васильевич. Книга первая. Братик - Андрей Готлибович Шопперт

там тоже строят не маленькое сооружение, и вокруг гора целая вырытой земли. Значит, погреб большой выкопан и значит, это амбар. Не видно пока бани и больницы, ну и полевого стана не видать. Хотя, вон на берегу тоже строят что-то несколько человек. Раз на берегу, значит это баня. Никто водопровода сейчас проводить не станет. Есть река, а, следовательно, рядом баню и строят. Даже если она и не рядом с домом. Лучше раз в неделю километр прошагать, чем на такое расстояние воды наносить. Опять же снижается пожароопасность.

Их обоз огромный чуть уменьшился. Побоялся Юрий Васильевич с собою брать всё продовольствие. Если амбар не готов, то малейший дождь и беда случится. Намокнет зерно и мука и кердык тогда. Зато есть и прибыток. В обоих половинках села, как Юрий Васильевич сам посчитал в прошлый раз, двадцать семь домов. Ну, если сильно в проблему не вникать, то это значит, что там двадцать семь семей проживает. А у него явный избыток татарских лошадок мохноногих. Их сейчас гонят вслед за обозом, решил князь Углицкий подарить каждой семье по лошади. Можно ли пахать на этих животинках, он не знал, но не смогут, так продадут или на племя пустят, а потом жеребят уже как нужно воспитают. Пойменный луг огромный, сена должны накосить, а овёс? Никто же в степи этим лошадкам овса не даёт, как-то справляются без него. Но уж если для пахоты нужен, то на всякий пожарный пару телег про запас с собой прихватили. Раздаст нуждающимся. Зачем это сделал? Нет, понятно, что он человек из будущего и всех раскладов не понимает, но не только чтобы крестьяне ему поклоны били и молились за него. Шкурная составляющая тоже присутствовала. Если тут будет два, а то и три завода, то это море рабочих и их надо кормить. Возить продовольствие дорого. Опять же скоро неурожайные годы всякие, и зерно вздорожает, а тут свои крестьяне под рукой. Пусть больше пашут и сеют, он у них купит. И никуда возить не надо.

Пахота и сев уже закончилась, и крестьяне подрядились помогать строителям за полкопейки в день, при этом дети обоего пола с повозками целыми днями занимались заготовками хвороста. Зима далеко, но если к ней не подготовиться, то и не заметишь, как начнётся.

Лишь один крестьянин пахал землю, его одинокая фигура резко выделялась на пустых сейчас полях.

— Чем это он там занимается? Опоздал с севом? — они уже въехали в село и теперь возок, на котором транспортировали князя Углицкого мелкой рысью сопровождал староста села Артамон.

Староста брови взлохматил и рукой махнул, начал сбивчиво, регулярно туда руками махая, что-то рассказывать.

Брат Михаил почти выздоровел. Рана на руке практически затянулась, а первая, в плече, тоже почти зарубцевалась. Всё же плечо прилично расчекрыжили, доставая наконечник стрелы. Боровой себе в поминальный блокнотик записал тайнописью Леонардо да Винчи, с использованием зеркала и нового алфавита, что нужно пинцет или щипцы какие для этого изобрести и расширитель раны, ну или как там этот прибор у хирургов называется. Рука у монаха пока на привязи левая, но это не мешает ему правой быстро писать.

«Чудит Никифор, пашет пашню под пар два раза. Сейчас, как время выпало, и после покоса ещё раз».

Пар⁈ Про трёхполье, пятиполье и даже семиполье Артемий Васильевич, естественно, слышал. И даже где-то в учебнике истории картинку видел. Давно. С появлением гербицидов и минеральных удобрения это сакральное знание почти исчезло.

А интересно, чем сейчас могут заместить пшеницу? Льном? Коноплёй? Горохом? Свеклу и прочую репу с морковкой в промышленных количествах не выращивают. Остаётся всего три варианта. Пшеница, лён, пар. Ну, после пшеницы могут овёс или рожь посеять, но это не сильно изменит ситуацию. Да, отсутствие картофеля и подсолнечника с кукурузой, и сахарной свёклой это проблема. А вот интересно, итальянец пишет ли письма домой? Может и через него попробовать заказать американские растения?

Событие пятьдесят третье

Про песок Юрий Васильевич не забыл. Пока не для стекла. Нужно хоть кирпичи научиться делать. Про Козельск с Березичами, где самый лучший в мире пляж из белоснежного песка, он помнил. Пока воевал было не до того, и опять же Козельск выше по течению чем Перемышль. Через татар не прорвёшься. А вот отправляясь в Москву, нашёл Боровой на торгу в Калуге двоих купцов, имеющих приличных размеров лодьи, и договорился с ними, что они всё лето будут ему по Жиздре сначала, за ней по Оке, потом Угре и в конце по Шане возить в Кондырево тот песок. И расплатился бартером, теми же конями крымскотатарскими. Тридцать коней. Если по пять рублей, то это сто пятьдесят рублей. Огромные деньги. Дорого оценили купцы свой вклад в развитие кирпичной и стекольной промышленности России матушки. Явно переплатил им Юрий Васильевич. Но с другой стороны… Не было у него этих лошадок. Аллах подарил. Легко пришло — легко ушло. Зато будет песок. Купцы оценили дорогу в один конец в сто пятьдесят вёрст и обещали делать два рейса в месяц. Всего шесть рейсов за конец весны, лето и начало осени. Про кади и ласты с пудами Юрий Васильевич запоминать не стал. Но десятки и даже сотни тон за лето привезут.

Мастера кирпичные для пробы несколько мешочков песка сами привезли из Москвы, узнав, что песок будут завозить издалека и не факт, что к их приезду в Кондырево он уже там будет. Лодыря праздновать не собирались.

Насчёт лодыря… Нет такого слова сейчас. Это фамилия немецкого врача — Христиана Лодера — выпускника Геттинского медицинского университета, который лечил москвичей в девятнадцатом веке водами и пешими прогулками на свежем воздухе. Баре ходили себе по дорожкам — бездельники. Трудовой народ на них косо поглядывал и лодырями окрестил.

Гулять по тропинкам мастера не собирались, да и с тропинками так себе, грязь и строительство кругом. Намяли мастера глины, добытой из ямы, смешали с различным количеством песка и арендовали у местного кузнеца на пару суток горн, в котором шарики стали запекать. И только они это на второй день закончили, как показались паруса из-за поворота речки Шани. Вверх по течению с помощью ветра, вёсел и уханий поднимались две лодьи большие.

Песок не в мешках каких, а просто нагружен в трюм, если это место можно трюмом назвать. Палуба же не везде, а только на самом носу. Мастера кирпичники и артельщики, и тот, что с завода, одними из первых