Красная Заря. Попаданец 1943. Том 1 - Виктор Жуков

старался сохранить частицу разума. Его воспаленный болями мозг отказывался анализировать происходящее. Лежал на полу, облитый каким-то дезинфицирующим раствором, чтобы хоть немного перебить запах разложения его изуродованного организма. Трупные миазмы подступающей смерти заполнили утлое помещение, мешая глубоко вдохнуть. Ночью выводили в уборную. Точнее, выволакивали, где он так и не смог оправиться, едва не свалившись в мерзкую дыру испражнений.

— Пить… — хрипел он, выворачивая наружу несуществующий желудочный сок. — Дайте пи-иить!

В этот раз с ним почему-то обошлись достаточно вежливо. Даже с каким-то подобострастием. Готовили к чему-то страшному, жуткому и безысходному! — он уже понимал это. Охранники даже не привязали к батарее.

— Бежать все равно не на чем! — ржал один из них, намекая на обугленные босые пятки, выглядевшие черными обрубками. — Доковылять сможешь?

И давал напиться.

О боже! Какая же это благодать — хлебать беззубым развороченным ртом прохладную жидкость, падающую в пустой, разодранный пытками желудок. Ночью даже посетила мысль: способен ли человек самостоятельно захлебнуться, избежав более чудовищной смерти? А что если набрать полный рот воды и, не выдыхая, ждать, когда начнутся спазмы? Но сколько не пытался, ничего не вышло: защитный биологический механизм непрестанно выталкивал воду наружу. Рвало потоками. Захлебнуться было невозможно.

В 10:35 его протащили по бетону. Втолкнули в какое-то просторное помещение.

Лёшка улыбнулся сквозь слезы уродливой, выбитой без зубов улыбкой. Да и улыбка ли то была? Черный разинутый зев сгустка чего-то бесформенного, не имеющего ни губ, ни подбородка, ни вывернутых давно скул.

— Сколько нам оста… кхры-ыы… осталось? — спросила в углу какая-то бесформенная тень. Нет. Не тень. Бесформенная масса перебитых конечностей с вывернутыми суставами — вот что это было.

— Меня Костей зовут. Я… кхры-ыыы…. из соседней камеры. А ты Алексей. Я слышал…

Голос надрывался в кашле. Алексей дополз на четвереньках ближе. Взглянул в изуродованное лицо. Советский боец был одного с Борькой возраста. Такой же рыжий и веснушчатый. Оторвав от тюремной хламиды полоску ткани, Лёшка обтер лицо парня. Тряпка сразу пропиталась кровью.

— Я из той эскадрильи, где нас поймали, — прохрипел солдат. — Но я лётчик, а ты простой пехотинец. Тебя-то они за что пытали… кхры-ыы… изверги?

— Думали как раз, что я командир этой эскадрильи.

— Мой командир сгорел в машине.

— Я так и предположил. А эсэсовцы приняли меня за него.

— И что теперь с нами будет? Долго осталось до нашей кончины?

— Минуты, Костя. Минуты, друг мой.

Алексей вдруг заговорил, поспешно глотая слова, давясь, хрипя, ловя последнюю возможность. Раз им дали побыть наедине, нужно провести это время с толком. Он стал быстро шептать:

— На нас уже поставили крест. Потому и бросили в этот каменный мешок. Заметил, что все углы пусты? Вынесли стулья, кресла, столы, даже ковровые дорожки. А ведь это помещение раньше было подвальным убежищем. Возможно, каким-то бункером или узлом связи. Следы от проводов видишь?

— Прости. Ни черта не вижу. У меня и глаз-то, как таковых уже не осталось. Вытекли противной слизью, когда их жгли раскаленными прутьями.

Костя теперь тоже говорил не умолкая, хрипя, задыхаясь, кашляя, лихорадочно подыскивая слова. Голова раскалывалась, но зыбкие, едва ясные мысли все же проскальзывали.

— Вижу только какие-то расплывшиеся очертания. Мы сидим на полу? На бетоне? — шарил он рукой.

— Этот бункер освободили, вероятно, специально для нас.

— Зачем освободили?

— Могу только догадываться. Вижу в стене необычные шланги… — Лёшка по-пластунски подтянулся вперед. Закашлялся, задохнулся. Привстав на локти, обвел остатками выжженных глазниц видневшийся угол стены. В груди похолодело от предательского испуга.

— Ого!

— Что там?

— Прорубленное окно в стене. Только что сделанное толстое стекло. Понимаешь?

— Нет.

— Штукатурка свежая, будто стену прорубили пару часов назад.

— Я слышал ночью какие-то стуки за стенами. Глаза не видят, а слух даже обострился. Хотя все залито засохшей кровью как корочкой. Может, ослышался?

— Не ослышался, Костя. Толстое стекло в вырубленной стене сделали специально, пока мы боролись со сном. Для нас!

— Для нас?

— Мы будем для них подопытными кроликами. А через стекло, вероятно, за нашими мучениями будут наблюдать.

— Кто?

— Начальство повыше. Не те, кто нас пытал. Иначе, зачем было освобождать от мебели и аппаратуры помещение?

Алексей невесело усмехнулся.

— И знаешь, что, Костя? Если этот бункер связи переделали в какое-то подобие непроницаемой капсулы, на нас будут испытывать либо яд с кислотой, либо неведомый еще… газ.

— Шланги… — прошептал Костя, чувствуя, как сжимается перебитая сапогами грудь.

— И шланги, и странные раструбы в стенах. И что-то похожее на распылители для красок, какими вы красили самолеты. За стеклом вижу противогазы, висящие на стенах. Пять или шесть штук.

— Господи-ии… — выдохнул молодой боец, отчаянно похожий на Борьку. — Нас будут душить газом? Как в концлагерях смерти?

Договорить им не дали.

Ровно в 10:45 за стеклом смотрового помещения возникли сразу несколько смутных фигур. От брызнувшего света ламп у Лёшки резануло в висках.

— Ну что, друг мой, отважный пилот. Давай прощаться!

Голос Алексея приобрел былую уверенность, отбитую сапогами и измученную пытками. Он на миг снова стал тем другом Борьки, вспомнив былые победы, погибших друзей и семью. Последняя скупая слеза скатилась на изуродованную шею. Выпрямился, едва не теряя сознание от пронзающей боли. Костя тоже подобрался, привалился к спине соседа. Слепо обвел выжженными глазами помещение:

— За Сталина! За Родину!

И что есть мочи плюнул в стекло слизью чего-то красного, густого.

— Прощай, Лёша –ааа…

Это были последние слова отважного молодого летчика.

…Из встроенных в стены пульверизаторов послышался напор шипения. В лицо ударили струи капиллярной жидкости разъедающего раствора. Оба тела вмиг покрылись струпьями язв, волдырей и ожогов. В одну секунду два организма превратились в разлагающие сгустки бесформенного уродливого мяса, чернеющего прямо на глазах. Пар испарений обволок их корчащиеся силуэты.

— А-аа… — донеслось из сгустка вмиг перемешанной плоти, похожей на густую желеобразную кашу.

Последние нечеловеческие звуки вырвались из разложившейся плоти, и все разом стихло. Масса еще секунду агонизировала, затем сморщилась. Сжавшись в уродливый комок, застыла на полу. Два только что живых человека в несколько секунд превратились в сухие комки кровавой грязи. Ни костей, ни скелета, ни черепа, ни внутренних органов. Все в один миг разъело аэрозолем.

Костя и Алексей больше не существовали в этом мире. Их поглотило новое «оружие возмездия», биологическая разработка третьего рейха