Хозяева океана - Сергей Фомичев

больше беспокоит Российская империя, вернее её подданные, — он задумался, а затем показал на карту побережья. — Любопытно, что ковш большой Медведицы, который мы можем видеть на нашем флаге, в общих чертах повторяет наши континентальные территории. Действительно, на юге водораздел отступает далеко на восток, там мы имеем даже внутренние территории, не имеющие выхода к океану — Снежные горы, Плато Змеиной реки или Айдахо, пустынные степи Средней Колумбии, страна Карибу… в то время как на севере водораздел подступает к океану вплотную, образуя своеобразную ручку ковша. И эту ручку собираются отломить шелеховцы. Вернее теперь, наверное, их лучше называть барановцами.

Какой-то опасности от русских промышленников Гриша не видел. Напротив, их работники, их подневольные туземцы при первой возможности сбегали в Викторию, которая могла предложить им лучшие условия жизни.

— Опасность не в зверобоях, а в монополии, которую Российская Американская Компания собирается получить, потому что вместе с монополией она получит поддержку Империи.

— А что мы можем предпринять против них?

— Мы ищем союзников на тот случай, если потеряем торговлю с Камчаткой и через Камчатку с Сибирью.

— Союзников?

— Например, Северо-Западную компанию.

— Монреальскую?

— Да. В ней и французы, и шотландцы, и бостонцы. В прошлом году мы написали Ясютину в Лондон, чтобы прозондировал почву. Посмотрим, чем закончатся переговоры.

Гриша пролистал папку. Любые мысли были изложены на бумаге тезисно. В виде кратких и четких фраз. Некоторые листы были сшиты суровой нитью в блоки, что имели собственное название: «Список островов», «Ключевые технологии», «Демография», «Экономический кризис. Депрессия».

— Что такое депрессия? — спросил Гриша.

— Вы же изучали экономику в Университете?

— Экономию, — поправил Гриша.

— Не важно. В экономике любой страны время от времени случаются спады. Их и называют депрессиями. Чем сложнее экономика, тем большим может произойти спад.

Взять хотя бы наши места. Предположим, все морские промыслы мехов, а это калан, котик, животные на островах — лиса и песец… все вместе приносят при продаже в Китай миллион астр в год. Раньше экономика была примитивной. В промыслах участвовали… ну, пять сотен человек, не больше. Получается по две тысячи пиастров на человека (предположим это артели с равными паями). Причем промышленники меньшую часть времени занимаются собственно промыслами, а большую часть добывают себе еду, чинят корабли, строят хижины, плывут на острова и обратно, пересекают Сибирь. Они и матросы, они и зверобои, и караванщики, и торговцы. Но хлеб, гвозди, прочее железо покупают в десять раз дороже у сибирских купцов, а чай, ткани и даже чернила — в Кяхте. И вся их выручка оседает в Китае или в России. Так что большая часть промышленных остаются в долгах.

Но вот мы обосновались в Америке и практически весь полученный в Китае миллион питает теперь нашу собственную экономику. Потому что промышленные платят за корабли, а не строят их сами, они покупают паруса, хлеб, другие припасы у наших крестьян и ткачей. Они сами не плавают в Китай или в Охотск. Этим заняты торговцы и мореходы. Ещё тысяча человек получает этот миллион в виде платы за продукты, мебель, одежду, дома, за алкоголь, наконец! А еще две тысячи получают этот же миллион продавая первым и вторым зерно, известь, бревна, уголь, железо. И так далее, и так далее. Вместо одного миллиона мы получаем три-четыре миллиона астр, переходящих из рук в руки. И даже больше. В конце концов, получается, что промыслы всего лишь дают толчок этому движению денег, ведь фермер, винокур, строитель, ткач, кузнец спокойно могут продавать изделия друг другу.

Теперь, что такое кризис и депрессия? Представьте, что завтра Китай вдруг перестанет покупать меха. Или вовсе закроет кантонскую торговлю. Может такое произойти? Запросто. Кяхту уже закрывали. Что тогда случится с нашей экономикой?

— Она потеряет миллион астр?

— Не миллион, — ухмыльнулся Алексей Петрович. — Всё что я обрисовал раньше закрутится в обратном порядке. Торговцы мехами перестанут покупать шхуны, платить индейцам и промысловым, все они перестанут покупать одежду, мебель, платить за дома. Никому не будет нужна парусина, гвозди, закроются железные заводы, за ними рудники и угольные шахты. Все эти люди не смогут покупать у фермеров продукты по хорошей цене. Всё полетит к чертям в ад. И хотя, как уже говорилось, люди смогут продавать изделия друг другу, обороты сократятся, а издержки возрастут. Многие останутся без прибыли, многие без работы.

Тропинин сделал паузу.

— И тут, мы достаем Красную папку.

— А что мы можем сделать? — спросил Гриша. — Чем-то заменить меха?

— Это один из путей. Китобойный промысел, добыча золота, глубокая переработка каменноугольной смолы. Однако, рынок Китая заменить не так просто. Нас вряд ли ждут на других рынках, даже если мы сможем предложить уникальный товар.

— И что же делать?

— Ну, в-первых, мы продолжим продавать пушнину через посредников, ведь Кантоном или Кяхтой торговля не ограничена. Есть соседние страны, есть контрабандисты и пираты. И тут форпост в архипелаге Риау как раз пригодился бы. Однако, ключевая стратегия во время кризиса — развитие внутреннего рынка.

— Продавать меха самим себе? — удивился Гриша.

— Продавать внутри всё, что сможем. Но тут возникает следующая проблема — покупательная способность. А мы только что пришли к выводу, что с падением пушной торговли начнет падать и все остальное. Значит нужны усилия на создание рабочих мест. То есть, скажем, сама Складчина затеет какие-то крупные проекты, которые потребуют людской силы. Например строительство дорог. Открытие шахт и приисков в разведанных местах.

Но подобные проекты только полдела, потому что они займут некоторое число людей низкой квалификации и инженеров. А мы должны дать работу образованному слою, выпускникам Университета. Поэтому резервный план предусматривает организацию новых школ, институтов, научные исследования и экспедиции.

К сожалению всё это требует наличия свободных средств. А мы не можем сидеть на мешке с деньгами в ожидании кризиса. Деньги должны работать. Ну, то есть какие-то запасы у нас имеются. В конце концов, у нас есть неплохая коллекция французских и голландских живописцев. Иван завещал её Складчине и особо оговорил возможность продажи, если будет стоять вопрос о выживании. Но резервов хватит от сил на год-два. А что если перезапуска экономики за год-два не случится? И тут мы прибегаем к изъятию средств у населения.

— Введением налогов?

— Нет! Мы запускаем различные проекты вроде национальной лотереи, фондовой биржи, выпускаем бумаги займа с привлекательным процентом. В надежде, что после подъема