Время отдавать - Владимир Львович Кусакин

Время рвалось на части, поэтому следующее что я увидел была пустая комната.

Когда я открыл глаза в следующий раз, рядом со мной сидел мальчик.

— Принеси зеркало. — попросил его.

Он вскрикнул от неожиданности и куда-то умчался.

Появился толстый бородач в чалме.

— Что ты хочешь?

Я показал ему свою ладонь и помахал указательным и средним пальцем перед его лицом.

— Будешь звать меня «господин». Принеси зеркало.

Они принесли большое металлическое зеркало.

— Помоги встать!

Содрал не стесняясь белый бурнус, который они на меня напялили и посмотрел в зеркало. В нём отразилось нечто худое и чёрное. Худое понятно откуда, а почему чёрное?

— Какое сегодня число?

— Одиннадцатое июля, господин.

— Сколько времени я здесь?

— Один день, господин.

Я скрипнул зубами. Значит прошло две недели… Где же я был всё это время? Не думай, пока нельзя! Мозг пересох без воды, вполне возможно что это мне всё кажется. Галлюцинации умирающего? Не думаю. Стоп.

Вечером пришли арабы или китайцы, было всё равно.

— Господин, вы просили положить вас в бассейн.

Я просил? Не помню, но идея хорошая.

— Несите!

Они положили меня во что-то отдалённо напоминающее бассейн, правильнее было бы назвать водоёмом, с кувшинками и красными рыбами, где я пролежал целую ночь глядя на звёзды, а под утро захотел есть.

— Юсуф! Ты человек богатый?

— Не знаю, господин.

— Я видел овец, они твои?

— Мои, господин.

— Мне нужно двенадцать овец.

— Вы их получите, господин.

— Принеси мою одежду, Юсуф!

— Здесь ваш кинжал…

Я оторвал пуговицу, последнюю что у меня оставалась и отдал ему.

— Возьми. Это плата за твои хлопоты.

Он с недоверием посмотрел на пуговицу, но взял.

— Разломи пополам.

Он повиновался. На его ладонь выпал крупный бриллиант, один из тех что я привёз из Африки. Я осмотрел карманы. Измятый листок бумаги. Открыл. Это был рисунок сделанный Чарли на прощание. Из под плиты торчащей под углом из земли виднелся легко узнаваемый хвост самолёта. Я аккуратно свернул его в трубку и положил в карман.

— Остальное сожги! — бросил к ногам старую одежду.

Через неделю, после того как мы принесли в жертву седьмую овцу, он спросил:

— Зачем ты это делаешь, господин?

— Я потерял свою силу в странствиях, зато приобрёл другую. Но ей нужна кровь. Я не хочу чтобы это была кровь людей.

Он кивнул.

— Когда ты лежал больной, мой господин, приходили люди. Тогда они не посмели нарушить Шариат. Я не знаю что будет дальше.

— Скажи Юсуф, ты дорожишь этим местом?

— Деравар Форт — частное владение, господин. Нам дают приют временно.

— Ты хочешь жить в Исламабаде? Тогда готовься. Осталось только пять овец.

Во сне я пересчитывал их: одна овца, две, три… на одиннадцатой я спотыкался и она стремительно уносилась в темноту. Не судьба. Тот кому было поручено глядеть за мной, не выпускал меня из вида. Значит ли это что меня боятся? Или все мои выводы неверны и это просто цепь невероятных случайностей?

Пробовал поговорить с ним, без результата.

— Что ты хочешь?! — спрашивал я, и слушал молчание в ответ.

— Юсуф, здесь есть мулла? Приведи его, мне надо с ним поговорить.

— Как мне называть вас? — спросил я старика. Юсуф перевёл.

— Сегодня на восходе я видел тучи. — вместо ответа сказал мулла. — Июль не время для бурь. Ты должен уйти незнакомец. Я буду молиться за тебя. Уходи и ты Юсуф. Ты ни в чём не виноват, но провидению незнакомы людские законы. Ты случайно оказался на пути зла. Не дайте ему себя настигнуть. Аллах пребудет с вами!

— Тогда подскажи, как сделать это. — попросил я.

— Сегодня вечером в Кот Кайзрани пойдёт грузовик. Два солдата сопровождают его.

Они любят деньги.

— Спасибо.

— Я делаю это не для тебя. Могут пострадать правоверные. Разве Юсуф не сказал?

— Они приходили к вам за разрешением нарушить закон гостеприимства?

— Я сказал им чтобы они не вмешивались. Ещё в первый день я понял кто ты такой, джинн.

Голос Юсуфа переводившего последние слова задрожал.

— В чём различие джинна и шайтана? Прости за этот вопрос, но мне это важно…

— Джинн может быть добрым, шайтан — никогда! Но даже добрый джинн как ты неугоден аллаху, за своё стремление к свободе. Поэтому я и пришёл сказать тебе прощай.

Он поклонился и вышел, оставив Юсуфа сидеть с открытым ртом. Пришлось дотронуться до его руки.

— Ты свободен.

Он посмотрел на меня чистым взглядом.

— Что ты желаешь, господин?

— Не зови меня больше господином Юсуф.

— Не буду, Джинн.

Чёрт! Хотел как лучше!

— Передумал. Продолжай звать меня господин.

— Как скажете, господин.

Мы прошли по дороге не менее пяти километров прежде чем грузовик с двумя вооружёнными людьми нагнал нас.

В Исламабад мы добрались к утренней молитве, что Юсуф счёл хорошим знаком. Потом мы доехали до «Араб Банка» на центральной улице имени какого-то местного суфи (святого), где я назвав пароль и написав длинное число из двенадцати цифр получил доступ к банковской ячейке, где лежали мои новые документы и деньги положенные в сейф заботливой рукой, часть из которых пошла на приобретение маленького магазина для моего спасителя.

Офицеры таможни аэропорта с подозрением отнеслись к европейцу прошедшему на посадку вместе с бородатым пуштуном средних лет, особенно когда последний поцеловал руку своего спутника. Но они не слышали, что было сказано между ними, аэропорты во всём мире заполнены голосами пассажиров. Здесь же, на Ближнем Востоке это более похоже на базар.

— Вы знаете господин, я сожалею только об одном.

— О чём, Юсуф?

— В моей жизни был только один счастливый день, но я не узнал его.

— И что это был за день? — спросил я улыбаясь.

— День когда я встретил вас, господин.

Он поймал мою руку и поцеловал.

— Прощай, Юсуф!

Я прошёл за таможенный барьер, где офицер предложил открыть мою сумку.

— Вы считаете это необходимым? — спросил, глядя в глаза. Мне не хотелось показывать ему мой кинжал.

Он смутился, и покачал головой пропуская меня на посадку.

— Любезный! — любопытный работник таможни подошёл к Юсуфу стоявшему у окна на взлётное поле. — Скажите, кого вы провожали?

Пушту