Через океан на "Морской черепахе" - Алекс Войтенко

бы из тех соображений, что наша посудина, никак не соответствует реальному времени. Взять хотя бы солнечную панель. Если электричество, вырабатываемое ею, мы воспринимаем, как нечто обыденное, здесь же, наверняка решат, что мы сговорились с дьяволом, и именно он тал нам в руки это оружие. Ну, а как еще можно объяснить то, что при прикосновении, ты получаешь электрический заряд, а то что найдется умник, решивший сунуть пальцы в розетку, ни я ни Ева даже не сомневались. Поэтому, скрепя сердце, с искренним сожалением, пришлось расставаться практически со всем, что никак не соответствовало нынешней эпохе. Но календарь показывал середину апреля 1498 года, и надеяться, что некоторые вещи останутся незамеченными, было просто глупо.

Но так или иначе, нам повезло. Хотя бы, тем, что мы добрались до местной цивилизации. Остров, на который нас выбросило море, в будущем будет носить имя Флориш, что в переводе означает — Цветущий. Сейчас его имя Сан-Томаш, в честь святого Томаса Кантеберийского. Остров был открыт всего сорок лет назад, мореплавателем Диогу ду Тойве. За открытие острова мореплаватель получил один из Канарских островов, а остров Сан-Томаш, был пожалован графу Фернанду Телешу де Менезешу, который в 1475 году заселил остров только овцами, рассчитывая на большой приплод, и соответствующий доход. Разведение овец, всегда приносило ощутимую выгоду, а на острове, не было естественных врагов для этих животных. Правда планам графа не суждено было сбыться. Уже через два года он отдал богу, свою душу, а вдова, тут же отдала остров, за обещание твердой платы, фламандскому дворянину Ван дер Хейгену, который стазу же поселился на его восточном берегу, перевез на остров несколько семей первопоселенцев, и занялся выращиванием зерновых, и заготовками древесины.

Кстати, попытка получения дохода с овец, провалилась буквально на корню. Да, у овец не было здесь врагов, но как оказалось здешняя трава, тоже не слишком пришлась им по вкусу. В итоге, когда этот остров перед самой смертью посетил граф де Менезешу, и увидел с десяток отощавших до невозможности овец, вместо пышущих здоровьем неисчислимых отар, очень расстроился. Видимо это и стало таким ударом, от которого он не смог оправиться. С овцами ничего не вышло, а вот завезенные переселенцами на остров буренки показали совсем противоположные результаты. И даже в далеком будущем, насколько я помнил, остров Флориш, славился своим молоком и молочной продукцией по всем Пиренеям, экспортируя до пяти тысяч литров молока ежемесячно. Скажете немного, может и так, но учитывая, что площадь острова всего сто сорок два квадратных километра, причем, большей частью горной местности, то есть почти вдвое меньше, хотя бы той же Москвы, показатели очень высокие.

Впрочем, все это дело далекого будущего, сам же Ван дер Хайген, больше надеялся на нечто иное. Он почему-то был на сто процентов уверен, что этот остров является частью мифических островов, носящих имя Ильхас Касстеридес, Что в переводе с греческого означает — Серебряные острова, и что на нем имеются богатые залежи серебра и олова. Поэтому, параллельно развитию сельского хозяйства и животноводства, он потратил немало средств, на поиск полезных ископаемых. Увы, сколько бы он не пытался, что-то отыскать, все его попытки оказались тщетны. Вдобавок ко всему, остров оказался самым дальним из гряды Азорских островов, и потому даже вывоз пшеницы, выращенной на нем, оказался слишком накладным для производителя. Выход из положения конечно в итоге нашелся, но сам Ван дер Хайген к моменту нашего появления, уже потерял прежний пыл, и подумывал о том, чтобы разорвать подписанные контракты, и вернуться обратно на материк.

Впрочем, обо всем этом, мы узнали несколько позже. Пока же, нас выбросило, на вполне уютное плато поросшее травой и довольно приличными хвойными деревьями. Первым делом, на берег было вынесено из лодки все, что мы могли оставить при себе. И как ни жаль было расставаться, но пришлось отказывать от очень многого из того, что имелось в наших запасах. Хотя, некоторые вещи, в надежде на то, что они окажутся незамеченными, хотя бы вначале, мы все-таки оставили при себе.

Так, с нами остался практически весь неиспользованный неприкосновенный запас, имеющейся на спасательном боте. После некоторых сомнений, освободив контейнер, в котором когда-то находился бот, от воды, и разделив его на две половины, я утащил его на берег в надежде на то, что позже можно будет приспособить его, под что-то нужное. Например, соорудить из него неплохую ванну. Пусть не слишком глубокую, но скажем, искупать в ней ребенка, вполне получится, да и для себя при известной сноровке тоже пригодится.

Хотелось оставить и солнечные панели вместе, хотя бы с микроволновкой, но стоило попытаться вскрыть одну из камер плавучести, возле расположенной на ней солнечной батареи, я обнаружил внутри столько разного рода электроники, что сразу стало понятно, что от этого нужно избавляться в первую очередь. Именно поэтому, я хоть и повыдергивал провода, освободив их от изоляции, и разобрал обе печи на детали, оставив для себя лишь металлические части, но остальное пришлось безжалостно выбрасывать.

Мачту, собранную из толстостенных алюминиевых трубок, все же разобрал и оставил. До появления первого алюминия было еще около четырехсот лет, и первое время, этот метал считался самым дорогим, на земле. Я не слишком рассчитываю на то, что он доживет до тех времен, но в хозяйстве всяко пригодится. Да и при желании его вполне можно выдать за мифический мифрил, указав, что залежи металла находятся где-нибудь на островах Нового Света, или Вест-Индии. Пусть ищут на здоровье. Конечно есть опасение, привлечь к себе внимание всяких там исследователей из будущего, но есть надежда на то, что мы вышли из зоны действия базы США, а здесь не знают о нашем существовании.

На следующий день, после высадки на берег, я заделал как мог пробоину, порезал на куски пенопластовый пояс плавучести, сбросив все это внутрь лодки, и по отливу, постарался отправить спасательную шлюпку прочь от берега. Довольно скоро, я потерял ее из вида, и как бы не выглядывал среди волн, так и не нашел ее. Она или утонула, все-таки я заделывал пробоину очень неаккуратно, только для того, чтобы оттолкнуть лодку от берега, или же просто потерялась из виду, в морских волнах из-за своей специальной раскраски. Так или иначе, я ее больше не видел. Будь она хотя бы другого цвета, я постарался бы выдать ее за свою лодку. Наверняка она не однажды пригодилась бы в будущим. Но иначе поступить тоже было нельзя. В нашем положении не стоило привлекать к