Через океан на "Морской черепахе" - Алекс Войтенко

заламинироваными в пластик, чтобы не повредились морской водой, а в картах были указаны даже морские течения, и их скорость и направление. Единственное отличие от местных реалий состояло в том. что на картах, также были указаны все прибрежные города и поселки, чего сейчас, естественно не наблюдалось, и частоты, по которым можно было установить связь с берегом. Но в остальном, такая карта, позволяла гораздо точнее выбирать цели, составлять и рассчитывать маршрут.

Исходя из сегодняшних реалий, и несколько опасаясь оказаться в районе островной базы исследователей прошлого, я сразу составлял наш маршрут так, чтобы отправиться в северную часть Америки, нацеливаясь скорее на указанный в карте Нью-Йорк, или Лонг-Айленд. До острова было семьсот двадцать миль, которые я надеялся преодолеть дней за десять. Все же скорость нашего бота, была ощутимо выше, чем у «Морской черепахи».

Отплывая от острова, я с некоторой грустью провожал оставшийся у берега разгромленный плот, жалея о том, что так и не смог восстановить его. Все-таки я провел на нем не самое плохое время своей жизни. И если бы не так грустно сложившиеся обстоятельства, продолжил бы свое путешествие именно на нем. А будь у меня на руках хоть какая-то баночка краски, и его имя, тут же заняло бы свое место на борту нашего бота. Пусть и с цифрой «2». Пока же нам предстоял переход до места, которое в будущем станет одним из самых больших городов США, а какое-то время, был даже столицей этой страны.

Глава 16

16

На пятый день пути, когда мы по моим подсчетам, прошли, почти половину расстояния до берега, ветер вдруг окончательно стих, и ему на смену, пришел полный штиль. А еще через несколько часов, небо заволокло серой мглой, и с небес заморосило мелким, противным и холодым дождем. Нужно было срочно укрывать верх лодки парусиной, потому что стоило начаться дождю, как и буквально от всего повеяло сыростью, от которой не было спасения. Да и парус моментально намок, и свисал с реи, унылой промокшей насквозь тяжелой тряпкой.

Пришлось первым делом, сворачивать именно его, укладывать вдоль лодки, и укреплять встроенными ремнями. В противном случае, он грозил, как мне казалось просто опрокинуть лодку набок, за счет увеличившейся массы. Конечно этого бы не произошло, но и большой пользы от него тоже не было. Он все больше набухал водой, а из-за отсутствия ветра, нисколько не просыхал. И вся эта вода струйками стекала в шлюпку, добавляя ей сырости.

Уложив рею с накрученным на нее парусом, вдоль борта и притянув ремнями, принялся расправлять и натягивать на борта, синтетическую ткань, что шла в комплекте с спасательным ботом. И вскоре, наша шлюпка стала похожа на кобуксон — корабль-черепаху, впервые примененную для боевых действий корейским генералом Ли Сун Сином, во время войны с Японией. Верхняя часть кобуксона покрывалась железными листами, с острозаточенными штырями, выступающими по всей поверхности, спереди устанавливали короткий массивный таран, носовую часть украшали огромной головой дракона, которая, по некоторым источникам, использовалась в качестве огнемётного средства, на корме находился руль. По бортам кобуксона располагались двадцать четыре орудия, стрелявшие обычными ядрами и зажигательными снарядами. Кобуксон широко применялся корейцами в борьбе с японским флотом во время Имчжинской войны 1592–1598 годов. Считается первым бронированным судном в истории мирового кораблестроения.

Разумеется, ни головы дракона, ни тарана у нас не имелось, вместо орудий на носу был установлен пехотный пулемет, но в целом, кое-какое сходство все же имелось. Кстати, за счет проложенной по бортам ткани, закрывшей от дождя внутреннюю часть лодки, за какие-то сутки, нам удалось полностью заполнить водой двухсотпятидесятилитровый контейнер, который до недавнего времени, служил хранилищем для нашего спасательного бота. Дождь падая на нее, образовывал огромные лужи, а уж переправить их содержимое в ведро, а после слить в бак, было совсем просто.

Так что благодаря дождю, мы пока не нуждались в работе опреснителя, да и он, честно говоря, из-за отсутствия достаточного количества света, практически не работал. Зато, на пульте управления оказалось имеется переключатель, который объединяет работу двух солнечных панелей, и выдаваемый ими ток, можно перебросить на что-то одно. Так что, пусть немного дольше обычного, но еду печка все-таки разогревала. И хотя бы благодаря этому, мы чувствовали себя немного лучше.

Именно, что немного. Просто потому, что при всей имеющейся на борту лодки аппаратуры, создатели не предусмотрели, хоть какого-то отопления. Я конечно понимаю, что это всего лишь спасательный бот и ничего более, но можно было бы задуматься о том, как сберечь тепло. Хотя, наверное, я, все же несправедлив. Если бы здесь сейчас находилось шестеро здоровых мужиков, вместо двоих доходяг, я про нас с Евой, наверняка было бы гораздо теплее. Надышали, на потели, на пер… одним словом наверняка бы, как-то согрелись.

Вдобавок ко всему, видимо из-за того, что мне пришлось долго водиться под моросящим дождем, укладывая парус, затем натягивая тент, я сильно продрог, промок, и уже к вечеру, меня основательно знобило. Та же Ева восприняла все это достаточно спокойно, по окончании работ, просто переоделась в сухое, и выпила чашку чая. Мне, увы, этого похоже, оказалось мало. Не помогли даже выпитые сто пятьдесят граммов виски, из наших запасов, опрокинутые для согрева. Одним словом, к вечеру, я осознал, что сильно простыл, а к утру следующего дня уже находился в беспамятстве с высокой температурой, и сильным кашлем. Как выяснилось, все болезни, и эта и те что случались позже, всегда проходят у меня с удвоенными последствиями. Если обычного человека, просто знобит, я буду метаться в бреду и мерзнуть. Похоже мой дар только усиливает все эти болячки, не давая расслабиться.

И следующую неделю, провалялся на надувном матрасе. Укутанный во все возможные тряпки и пледы, а надо мною все это время квохтала, заботливая подруга, закармливающая меня таблетками из аптечек нашего бота и вертолета, и отпаивая горячим чаем с какими-то ягодами и травами, найденными еще на Бермудах. Куда, все это время несло нашу лодку, знает, наверное, только всевышний. Обо всем этом, естественно не просто так, а с немалыми претензиями о том, что я не забочусь не только о себе, но и о ней, бросая ее своими действиями на произвол судьбы, я узнал уже когда наконец начал приходить в себя, после болезни.

К тому же, выяснилось, что тот моросящий дождь, из-за которого я слег, вскоре сменился на ливень, вслед за которым добавился ветер. Радовало, что сильной бури не было,