Физрук: на своей волне 2 - Валерий Александрович Гуров

И, не дожидаясь ответа, юркнула в кабинет, захлопнув дверь за собой, оставив меня в приёмной в компании секретарши и лёгкого запаха духов. Теперь в кабинете решалась моя «педагогическая судьба».

Секретарша пару секунд сидела тихо, будто оценивая, можно ли со мной говорить. Видимо приняв положительное решение, девчонка стеснительно улыбнулась.

— Владимир Петрович, вы не будете против, если я продолжу краситься?.. — она нерешительно подняла брови. — А то у меня встреча после работы, а я совсем не успеваю.

— Да ради Бога, — заверил я. — Можете и сериал свой продолжить смотреть. Мне, признаться, самому уже интересно, чем там всё закончится.

Секретарша хихикнула, расслабилась и достала зеркальце.

— Вы знаете, и правда, сериал очень интересный, — призналась она. — Всё-таки в Турции умеют снимать про любовь. Там… страсть, ревность, вот это всё. А у нас всё какое-то скучное.

— Может у нас сценарии пишут те, кто давно не влюблялся?

Я решил, что в ногах правды нет и присел на стул у стены.

Девчонка включила сериал, и из динамика снова послышались пылкие признания на фоне восточной музыки. Правда, громкость убавила — видимо, всё-таки стеснялась.

Пока актёры на экране клялись в вечной любви, а секретарша продолжала краситься, я припомнил, что нас в прошлое разговор закончился не на самой приятное для девчонки ноте.

Я покосился на нее. Свет из окна мягко падал ей на лицо, выделяя аккуратные черты и свежий макияж.

— Отлично выглядишь, — сказал я.

Девчонка чуть напряглась, губы поджались. Видимо, ещё помнила мой неудачный комплимент про «укусы пчёл». Тогда, похоже, я действительно промахнулся.

Секретарша демонстративно отвернулась к зеркалу, будто вовсе не услышала. Но я решил не сдаваться.

— Слушай, — сказал я мягче. — Я в прошлый раз про пчел неудачно выразился. Не сразу понял задумку. Очень красиво выглядишь, правда.

— Правда? — сильнее смутилась она.

Но в ее голосе прозвучала та самая нотка, когда женщине хочется услышать подтверждение, но она притворяется, будто ей всё равно.

— Ага, — подтвердил я. — Скулы подчеркнула — аккуратно, со вкусом. Похожа на Клаудию Шифер…

В этот момент зеркальце у неё выскользнуло из пальцев, звякнуло о край стола и упало на пол. Девушка наклонилась, чтобы поднять, и я понял, что опять сказал не то. Видимо, слово «скулы» было не тем, что она ждала.

Ну не может же ей не понравится сравнение с Клаудией? Эх, женщины… такие женщины.

— Владимир Петрович, вообще-то я, наоборот, хотела лицо уменьшить, — протянула секретарша, глядя на меня с лёгкой обидой. — А вы меня с пенсионеркой сравниваете…

Блин… вот засада. Что ни скажи — всё не так и не туда. Но про пенсионерку она конечно загибает, я бы такую пенсионерку… я вздохнул.

А вообще, конечно, с женщинами за базаром нужно следить внимательнее, чем при разговоре с братками. Там хотя бы всё ясно: сказал не то — получил по зубам и пошёл дальше. А тут… тут ты вроде ничего плохого не имел в виду, а женщина уже сама в голове истолковала значение твоих слов. И теперь сиди, разбирайся, где именно ты ошибся.

Так-то враг в лице женщины — это не просто враг. Это как Кракен, пробудившийся со дна морской пучины. А мне, признаться, одного такого пробудившегося монстра в лице завуча сейчас с головой хватало.

Недолго думая, я решил исправить ситуацию.

— Я это и имел в виду, — подмигнул я, стараясь перевести всё в шутку.

Девчонка чуть смягчилась, но всё ещё сомневалась.

— Я правда не похожа лицом на сковородку? — спросила она.

Я аж поперхнулся слюной. Интересно, что её натолкнуло на такое сравнение?

— Ты красотка, каких ещё поискать, — заверил я, уже жалея, что вообще ввязался в этот разговор.

Секретарша наконец улыбнулась. Улыбка получилась чуть смущённая, зато искренняя.

Я выдохнул с облегчением. Кажется, минное поле пройдено без взрывов…

Наш разговор прервал скрип открывающейся двери. В проёме появилась Мымра.

— Заходите, Владимир Петрович, — прыснула она сквозь зубы.

— Пора? — я изобразил испуг лице.

— Шутите, шутите, Владимир Петрович, смеется тот, кто смеётся последним!

Я лишь улыбнулся.

Леня сидел за массивным столом, откинувшись на спинку кресла. В руках у него была ручка, которой он постукивал по столешнице. Отбивал размеренный ритм — не то марш, не то похоронный марш моего педагогического будущего.

Вид у него был измученный. Щёки осунулись, глаза покраснели, галстук ослаблен. Казалось, что Леню не просто замотали делами, а прокрутили пару циклов в стиральной машине вместе с отчётами, приказами и протоколами педсовета.

Человек явно уставший и, судя по выражению лица, мечтающий о тишине, покое. И, возможно, о рюмке чего-то крепкого. Но уж точно не о разговоре с двумя такими персонажами, как я и завуч.

Можно было не сомневаться, что к нашему разговору директор уже готов. Судя по тому, как он не поднимал на меня взгляд, а Мымра стояла рядом, как школьница с доносом. За эти пару минут завуч, наверняка, прожужжала Лени все уши про «нарушения дисциплины», «недопустимые методы преподавания».

Ну и прочие страшные слова, которые педагоги используют вместо матерных.

Директор на секунду посмотрел на меня, но, встретившись глазами, тут же отвёл взгляд, подавив усталый вздох. Видно было, что разговор этот Лене не нужен — но деваться некуда, должность обязывает.

Вообще, кстати, он абсолютно правильно делает, что окружил себя заместителями-женщинами. Я давно заметил одну простую закономерность, что если хочешь найти действительно преданного и исполнительного соратника, ищи среди женщин. У них, как ни странно, в отличие от некоторых мужчин, тоже есть яйца. Только они ими не меряются с руководителем.

Женщина, если служит, то служит по-настоящему. Правда, беда в том, что иногда служит не делу, а самой идее служения. Как в случае с Мымрой… тут явно главное не результат, а чтобы начальство видело, что она работает без остатка.

— Здравствуйте, Владимир Петрович, — буркнул Леня.

Мымра, стоявшая чуть в стороне, хмыкнула. В её картине мира здороваться со мной было излишней вежливостью — для таких, как я, по её мнению, хватит и кивка.

Соня скрестила руки на груди и уставилась га меня с таким видом, будто ждала, когда директор наконец начнёт разнос.

Я же приметил два свободных стула напротив стола директора и, не задумываясь, пододвинул их. Один оставил себе, а на второй кивнул завучу — мол, садитесь, не ломайтесь.

Рады мы друг другу, конечно, как кошка и пылесос, но за женщинами, как ни крути, нужно ухаживать.

— В ногах правды нет, — пояснил я с лёгкой улыбкой. — Да и, как я понимаю, разговор