Системный Творец V - Александр Сорокин

Пот струился по вискам, пальцы, сжатые на коленях, нервно подергивались в ритме пульсации сферы. Он был словно дирижер, управляющий симфонией космических масштабов, где каждый инструмент — целая вселенная.

Я осознал, что всё это время недооценивал его. Гаррет был не просто ремесленником, а гением, подобным Лериану или Кселе, но его талант проявлялся иначе — в безупречном, математическом совершенствовании существующих систем, доведении их до абсолюта.

Прошло несколько часов. Котёл загудел, сигнализируя о готовности. Лериан снял его с огня и разлил содержимое по мискам. Аромат казался божественным, особенно после сухарей и вяленого мяса. Даже Бранка, обычно не проявляющая особого интереса к еде, с любопытством взяла свою порцию.

— А он? — кивнул я в сторону Гаррета.

— Он сейчас в другом измерении. — отозвалась Ксела, неожиданно появившись рядом. Она взяла две миски и направилась к парящей фигуре. Подойдя почти вплотную к сияющему энергетическому кокону, аккуратно поставила одну миску на землю перед ним, а вторую оставила в руке, словно в ожидании.

Минуты текли одна за другой. Внезапно голографические схемы вокруг Гаррета замерли, сфера перестала вращаться. С видимым усилием, словно поднимая невидимую тяжесть, он медленно поднял веки и открыл глаза. В них не было прежнего безумия концентрации — лишь глубокая, всепроникающая усталость. Взгляд его упал на миску в руках Кселы, затем на неё саму. На губах дрогнуло подобие улыбки. Он не произнёс ни слова, лишь взял миску и принялся есть, медленно, механически, не чувствуя вкуса. Но сам факт того, что он прервался, что принял еду из её рук, говорил больше всяких слов.

Ксела стояла рядом, пока он ел, не проявляя ни капли обычного раздражения. Доев, он поставил пустую миску на землю, кивнул ей — жест, полный усталой благодарности, — и снова закрыл глаза. Сфера закружилась, схемы вспыхнули с новой силой. Работа возобновилась.

Последующие сутки прошли в непривычной, почти праздной атмосфере. Мы отдыхали. По-настоящему. Без необходимости сканировать каждую тень, без постоянного мышечного напряжения, без страха быть съеденными. Защита Гаррета оказалась надежнее любой горной крепости.

Горст и Эдварн чистили и точили оружие, изредка перебрасываясь словами. Каэл, закрыв глаза, сосредоточенно работал с дыханием, пытаясь лучше прочувствовать свои новые ноги. Лина тихо беседовала с Лерианом, который рисовал в воздухе светящиеся символы, объясняя что-то ей. Бранка медитировала, её лицо было спокойным, как горное озеро. Даже обычно непоседливая Ксела сидела и наблюдала за Гарретом с профессиональным интересом, словно хирург за сложнейшей операцией.

Лериан и Ксела время от времени подходили к работающему Творцу. Их молчаливое присутствие сопровождалось едва уловимыми движениями пальцев, вносящими микроскопические коррективы во второстепенные энергетические потоки. Это был разговор, недоступный моему пониманию, диалог равных.

А я… был зрителем. Единственным, кто почти всё время не отрывал глаз от Гаррета. Я перестал анализировать, лишь смотрел, впитывал, запоминал эстетику процесса: безупречную, холодную красоту системного творчества, доведенного до уровня высокого искусства. Я видел рождение шедевра. И понимал, что даже стоя в шаге от этого, я всё ещё в другом мире грубых, пусть и мощных, экспериментов. А это… была филигранная работа мастера, знающего каждый атом своего материала.

И вот, почти сутки спустя, это свершилось.

Сфера перед Гарретом вспыхнула ослепительно-белым пламенем, которое тут же схлопнулось, оставив после себя тёмную, матовую сферу размером с яблоко. Одновременно исчезло всё: нефритовые статуэтки, нити света, голограммы. Воздух задрожал от внезапно высвободившейся энергии, и даже защитный купол на мгновение озарился изнутри, словно в его свод ударила молния.

Гаррет перестал парить и грузно опустился на землю. Встать ему было неимоверно трудно, колени отказывались слушаться, дрожа от слабости. Он хотел придать лицу выражение усталой, но победоносной уверенности, но получилось жалко и фальшиво. Силы, поддерживавшие его всё это время, покинули тело, оставив после себя только выжатую, пустую оболочку.

Рядом с ним, словно тень, возникла Ксела и молча подставила плечо. Гаррет на мгновение замер, взглянул на неё, затем слабо, но искренне улыбнулся и опёрся. Он не произнёс ни слова, не сделал никакого комментария по поводу её помощи. В этом жесте была какая-то давняя, глубокая договорённость, не требующая слов.

— Всё. — хрипло произнёс он, и его голос звучал чужим, измотанным. — Готово.

Лериан, не колеблясь, собрал теперь уже обычные, не перестроенные статуэтки «Хора» и передал их Гаррету. Тот с видимым усилием, дрожащими руками, убрал их в инвентарь. Казалось, даже этот простейший жест требовал от него неимоверной силы.

Затем он выдохнул, собрался и поднял руку, в пальцах которой зажал матовую сферу.

— Сейчас я активирую его. — произнес Гаррет. В его голосе прорезались стальные нотки, несмотря на усталость. — Аура артефакта создаст вокруг нас стабильное поле «Застывшей Реальности». По моим расчетам, его заряда хватит, чтобы мы неспешным, но уверенным шагом пересекли Пустошь. Однако…

Он сделал паузу, обводя нас тяжелым, пронзительным взглядом.

— Промедление — смерть. В прямом смысле. Если мы остановимся или кто-то отстанет раньше, чем достигнем края… Вы все слышали истории. Надеюсь, понимаете.

Мы понимали. Слишком хорошо. Кивки были короткими, решительными. Лица — напряженными. Отдых закончился. Снова начиналась игра на выживание.

Гаррет сжал сферу. Раздался звук, который невозможно было описать — тихий, но пронизывающий всё насквозь, словно треснуло само стекло мироздания.

От сферы хлынула волна.

Невидимая, но ощутимая на уровне инстинктов. Пространство вокруг нас застыло, воздух стал вязким, как смола. Свет от догорающих углей замедлился, искажаясь в причудливые полосы. Наше дыхание, шаги — все звуки приглушились, утонув под тяжестью изменившейся реальности.

Защитное поле обрело физическую ощутимость. Оно было тяжелым, давящим, словно мы оказались заперты внутри бронебойного снаряда, несущегося сквозь хаос. Моё обычно беспокойное «Боевое Чутье» мгновенно затихло от этой монолитной мощи. Даже энергия внутри меня замедлила свой бег, словно подчиняясь новому, высшему закону.

«Вот она. — пронеслось в моей голове, когда я с благоговением и трепетом взглянул на бледное, но непоколебимое лицо Гаррета. — Сила истинного Системного Творца. Наследника тех, кто некогда бросил вызов самим основам мироздания. Тех, кто не просто следовал правилам, а переписывал их по своему усмотрению».

— Вперёд. — скомандовала Бранка приглушённым голосом, словно доносящимся сквозь толстое стекло.

Мы ступили на чёрную, потрескавшуюся землю «Молчаливой Пустоши».

Первый шаг был актом немыслимого мужества. Теория отступила перед криком инстинкта, который отчаянно вопил об опасности, вспоминая леденящие душу истории Гаррета. Я ожидал, что сознание захлестнут кошмарные видения, что реальность исказится, явив нечто, способное сломить меня изнутри.

Но ничего не произошло.

Лишь давящая тишина, вязкое поле вокруг и бескрайняя мёртвая равнина под ногами. Мы шли, и с каждым шагом первоначальный ледяной страх