"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

должен тебе сказать. А теперь я остался в дураках, потому что не могу придумать ни одного слова. Ты не хочешь слушать мои извинения. Тебе известно, что я пообешал дяде Аире. Больше мне сказать нечего. И даже если бы я мог придумать что-нибудь еще, ты все равно не пожелала бы выслушать. Раз мои слова ничего не изменят, тогда зачем вообще говорить? Итак, я сойду в Амапа и буду ловить самолет домой. Спасибо за каникулы.

Мне казалось, что я сказал все, как вдруг появилась еще одна мысль: – Знаешь, Лиз… генерал Тирелли, мне казалось, что я могу кое-чем помочь в этой операции. Я заработал должность офицера по науке. Но вместо этого мне дали под зад ногой. Да, я сошел с ума. Но дядя Аира сказал, что ты действительно ценишь мою работу и что планировалось повысить меня в чине. Ладно, хорошо, я был идиотом. Законченным занудой. Задницей. Уверен, ты можешь добавить к этому целый букет таких наименований, которые я даже не могу себе представить. Ты всегда ругалась лучше меня. Но тем не менее я все-таки считал, что могу принести здесь пользу. А сейчас ты заявляешь, что я не способен и на это. Так что мое пребывание здесь бессмысленно.

Теперь все стало совершенно ясно. Я смотрел прямо на нее и говорил так спокойно, как только мог Лиз бесстрастно выдерживала мой взгляд.

– Ты всегда казалась мне единственным человеком, на которого я могу положиться, несмотря ни на что. Я рассчитывал на твою силу, твою выдержку, твою мудрость – с самой первой нашей встречи. Я восхищался тобой. Мне казалось, что ты всегда знаешь, как справиться с любым делом. Ты была для меня примером для подражания, мне нравилась твоя манера держать себя и командовать людьми, я хотел быть похожим на тебя. Каждый раз, когда ты обращалась ко мне, я словно получал награду. Каждый раз, когда ты хвалила меня, я воспринимал это как Божье благословение. Я бы сделал для тебя все. Не потому, что люблю тебя, а потому… просто потому, что ты – это ты. А после того, как мы стали спать вместе, я был чертовски удивлен. Чем больше я узнавал тебя, тем лучше ты мне казалась. И тем больше мне приходилось работать над собой, чтобы быть достойным тебя.

А потом ты пригласила Дуайн Гродин, и я решил, что потерял твое доверие. Не могу выразить, как мне было больно. Я так расстроился, что готов был провалиться на месте. Ну, и потерял контроль над собой, потому что стал недостаточно хорош для тебя. Залез в ванну и орал до тех пор, пока меня не стошнило. Не помню, когда еще я так орал.

А потом дядя Аира, который, как оказалось, пережил смерть, только в мягкой форме, пришел и объяснил, что ты не утратила веру в меня, а просто разозлилась, как и я. До меня дошло, как беспросветно глуп я был. Итак, я сел на самолет, думая, что, может быть – повторяю, может быть, – мы сядем и поговорим, и, может быть – повторяю, может быть, – ты поймешь меня и простишь. А теперь я обнаруживаю, что ты не хочешь понять, не хочешь выслушать и не хочешь простить. И после всех усилий собрать себя заново из кусочков я снова рассыпаюсь на части. Единственный человек, которому я могу сказать об этом, это – ты, а тебя для меня нет. Невозможно объяснить, как мне сейчас больно.

– Ты закончил? – спокойно спросила Лиз.

– Да.

– Для человека, которому нечего сказать, ты наговорил достаточно. – Она грустно покачала головой. – Мне жаль, что ты мучаешься. Но и мне не легче. Прости меня, Джим. Я пыталась, правда пыталась. Но мы не можем собирать все по кусочкам снова и снова. Быть рядом с тобой – все равно что танцевать в обнимку с тикающей бомбой. – В ее голосе появилась такая усталость и скука, что мне стало еще больнее. – Ты считаешь, что тебе было трудно? – Ее лицо исказилось и осунулось. – Как ты думаешь, каково же было мне? После каждого твоего фокуса все смотрели на меня. Меня провожали взглядами в кафетерии, в коридорах, глазели на меня на совещаниях. Я знаю, о чем они думали: «Что она в нем нашла? Как ей удастся все уладить на этот раз? Почему она не может держать его в узде?» Каждый раз, когда ты взрывался, ты привлекал к себе внимание, а это привлекало внимание ко мне. Все начинали удивляться: «Неужели она собирается защищать его снова?» Ты подрывал мой авторитет. Нет. Ты подорвал его. Разрушил. Все, ради чего мне пришлось работать столько времени, вся моя карьера – все пошло псу под хвост, Джим.

Ее слова ложились как кирпичи, тяжелые сгустки боли, которые она клала один на другой, медленно, основательно. Я чувствовал себя как тот человек из рассказа Эдгара Аллана По, которого заживо замуровали. Только в моей стене кирпичи были отлиты из душевной муки.

– Ты превратился в испорченного ребенка, потому что знал: твоя мамочка всегда готова таскать для тебя каштаны из огня. Но каждый раз, занимаясь этим, я теряла еще одну частичку своего авторитета, потом еще и еще, пока мне вообще не перестали доверять. Больше не осталось никого, к кому бы я могла обратиться за помощью. Я – банкрот. Я не имею авторитета. Ты разрушал не только себя, Джим, – ты утянул на дно и меня. Известно ли тебе, до чего ты достукался? Нам едва не прикрыли операцию «Ночной кошмар» только из-за того, что ты был в ней офицером по науке. Я была вынуждена заменить тебя. Тебя спасло только то, что ты написал инструкции по заражению, – иначе тебя просто вышвырнули бы вон.

И самое поганое то, что об этом знают все. Это больше ни для кого не секрет, Джим. Ты – открытая книга. Ты и я – мы вместе развлекаем окружающих мыльной оперой. Все сплетничают насчет нас. Мне это ненавистно. Я не желаю, чтобы посторонние обсуждали подробности моей личной жизни. Не хочу, чтобы кто-то знал, с кем я сплю, когда и чем занимаюсь в постели. Не хочу, чтобы за мной подсматривали. Я хочу вернуть себе право на частную жизнь.

Если раньше она стояла, скрестив руки на груди и опираясь о стену прямой спиной, то теперь безнадежно сгорбилась, опустив руки.

– Мы даже не захватывающая драма, Джим, а просто очередная дурацкая комедия, годная на то, чтобы посмотреть и