Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

Перед глазами мелькнул еще один, я выстрелил. Попал в горло. Враг упал, захрипел, хватая воздух, кровь пузырями шла. Его сосед кинулся к нему, но Роджер всадил очередь, и оба рухнули в одну кучу.

А потом вдруг все прекратилось, и наступила тишина. Я сменил магазин, двинулся вперед, но стрелять было больше не в кого. «Вороны» легли. Все. А наши?

Адреналин все еще плескался в моих венах, меня трясло, но уже медленно начинало отпускать. Саша меня пугала в свое время истощением надпочечников. Мол, нельзя постоянно в стрессе быть, иначе рано или поздно ебанешься попросту и все.

Вот чего мне бояться точно нельзя. Я и так ебанутый.

Я обернулся и увидел, как наши вылезали из-за укрытий. Робко, тихо, они пока не верили в победу. Осмотрел чадящий БТР. Тот самый, в который сел Бехр. Пизда ему, похоже, он сгорел. Вот и еще на одного из «росгвардейцев» меньше стало, двоих уже Гром потерял.

Войны без потерь не бывает, но скажи это тому, у кого погибают друзья.

Мне, наверное, проще с одной стороны, у меня друзей среди них нет. У командира их вообще быть не может. А вот ему.

— Кто живой? — спросил я.

Народ стал отзываться докладывать, один за другим. Я размял шею. Два десятка голосов. Треть народа мы потеряли, короче говоря, и это за один открытый бой. Выстояли, победили, но вместо конкретных четырех отделений от нас осталась разношерстная толпа.

— Уходим? — спросил Гром, который выбрался из-за обломков. Его штанина кровоточила, на бедре был затянут жгут. Ему повезло, выжил.

— Нет! — ответил я. — Мы идем на Белогорск!

— Ты ебанулся? — выкрикнул кто-то из толпы. — Их там еще две сотни сидит, а нас почти никого не осталось!

— А мы и не будем с ними в открытом бою воевать, — спокойно сказал я, глядя прямо в лица. — Перепашем их нахуй артой, а потом добьем всех, кто останется. Я лично иду. Ну! Кто со мной? Поднимите руки, блядь!

Повисла тишина. Только ветер трепал дым от горящей брони и где-то вдали ухал еще не до конца затихший взрыв. Люди переглядывались. Кто-то вытер ладонью кровь с лица, кто-то смотрел в землю. Я видел — они колебались. Сил нет, потерь слишком много. Но и дороги назад тоже нет.

Первым руку поднял Алмаз. Медленно, будто решался на что-то необратимое. Потом Роджер. За ними — еще один, второй. Несколько секунд — и руки взметнулись почти у половины.

Оставшиеся стояли. Тяжелые взгляды, сомнение, страх. Но и там решимость пробивалась сквозь усталость. Еще одна рука, потом другая. И вот уже почти все. Последним остался Гром. Он долго смотрел на меня, мотал головой, словно хотел сказать: «Ты нас в гроб загонишь». Но потом поднял руку тоже.

Все. Решение было принято.

Я глубоко вдохнул, посмотрел на их лица — изможденные, окровавленные, но живые. Мои. Те, кто остались.

— Значит, идем, — сказал я. — Пизда им, пацаны, камня на камне не оставим.

И в этот момент всем стало понятно: назад дороги нет. Ни у нас, ни у «Воронов».

Набережные Челны, 2025 г.

Лето, пляж, зомби 8

Глава 1

Я ехал в одной из боевых машин. Гнали мы по шоссе с Севастополя на Белогорск, на которое выехали совсем недавно. Но гул двигателей не заглушал мои собственные мысли.

Потери… Все-таки они оказались слишком велики. И даже победа не может их компенсировать. От моего отряда осталось едва десятка. Погиб один из «росгвардейцев» — Бехр, один из парней Минуты, выбило почти всех деревенских, что пошли в нам. В том числе и Палыча, старика, который влез в самую гущу боя. Импортные остались целы всех.

Их мы отправили вперед, на одном из БТР. Они должны были воспользоваться дроном и навести нашу артиллерию на крепость «Воронов». Сегодня мы ее размолотим. Но, подозреваю, что без потерь не обойдется, и тогда я останусь один.

Гром засомневался. Даже Гром. Тот, кто стоял на моей стороне во время прошлого конфликта, хоть и попытался развести демократию. А Бехр, тот, кто хотел уйти, мертв.

Может быть, я все-таки не прав? Может быть, нужно было уходить?

Но нет. Я не смогу остановиться. Даже если я в действительности останусь один, то все равно продолжу свою войну. Не знаю, что меня гонит вперед. Наверное, со стороны это выглядит, как одержимость. Может быть, они думают, что я просто хочу отомстить за Лику?

Не знаю. Я и сам не знаю. Если так посмотреть, то смысла в этом не было. Мы с моим отрядом вполне могли бы устроиться неподалеку от Севастополя, даже не обязательно возвращаться на базу Росгвардии. Могли бы ездить в зараженный город за ресурсами, построить самую настоящую крепость.

Но во мне все равно присутствовала убежденность в том, что если мы это сделаем, то в конечном итоге «Вороны» доберутся до нас. И даже разбираться не станут, а просто размолотят базу этими же самыми «Градами». И если мы выведем их из строя, сожжем, то они найдут другие машины. Все-таки военной техники в Крыму, как говна, пусть большая часть из нее и находится на передке.

— Ну, что думаешь? — спросил Гром, который сидел за рулем.

— О чем именно? — спросил я.

— О том, что дальше будет. Край, они же не останутся, понимаешь. Сейчас они на адреналине, ты гонишь их вперед своей волей, пока не остыли. Размолотим Белогорск, будут еще потери. И тогда они просто уйдут. Даже импортные, которым в общем-то и идти некуда, все равно уйдут. И ты останешься один.

Я посмотрел на свои руки, и увидел, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Так сильно я их сжал. Усилием воли заставил расслабиться, положил на колени ладонями вниз. Гром озвучивал мои мысли.

— Постараемся обойтись без потерь, — ответил я. — Шансы есть. Дадим несколько залпов с каждой, размолотим там все. Потом войдем на технике…

— Ты же знаешь, что такое городской шум, — пожал он плечами. — Это я не знаю, не участвовал ни разу. И ты в курсе, что в таких делах потерь не бывает. Даже если мы разбомбим весь город к хуям.

А такого мы позволить себе не могли. Потому что там гражданские и много. Рабов со всех