Vita Damnata - Л. Гаатвин

Они замерли от удивления, а их тела слегка покачивались от движения фургона.

— Она не заснула! — засипел рыжий и замахнулся на меня кулаком.

Вдруг фургон резко качнуло, рыжий повалился мне колени. Я схватила его за грудки связанными руками и подтянула его к себе, разомкнула зубы и впилась прямо в красный, отвратительный рубец на губе. Рыжий заверещал, но его крик был похож на гуляющий в трубе воздух. Я откусила ему нижнюю губу, сплюнула плоть и за несколько мгновений испила всю кровь из раны. Рыжий сделал последний вздох и обмяк. Я оттолкнула его тело и взглянула на оставшихся двоих похитителей, что жались друг другу у стенки напротив.

Водитель повернулся на нас и его слова застряли в горле:

— Что там у Вас проис…?

Резкий удар в задние двери фургона. Я отлетела вперед, наткнулась грудью на переднее сиденье, ахнула от боли, клацнула зубами прямо у уха водителя. Чужие руки потащили меня назад в кузов. Я забрыкалась всем телом, словно дикий жеребец, на которого впервые накинули лассо. Высокий попытался снова надеть мне на голову мешок, но тут еще один удар в фургон и мы вместе полетели в сторону. Старик цеплялся руками за внутренний выступ для колеса, трясся всем телом и шептал:

— Чистая кровь… Путь к вечности, путь к бессмертию.

Водила крутанул руль и резко затормозил. Разрывающий барабанные перепонки визг шин по асфальту. Я упала на пол, меня придавил сверху долговязый похититель. Последнее, что он увидел в своей жизни, был мой широко раскрытый рот, белые клыки, что вонзились в его веки. В этот момент где-то слева раздался одинокий крик водителя.

Дверь фургона кто-то сорвал с петель. Влажный воздух утра, жар восходящего солнца. Первые лучи над черными соснами.

— Анна! — услышала я голос Петера.

Я извивалась под мертвым телом долговязого, пытаясь выбраться. Петер схватил старика, и словно тростинку переломил ему хребет. Германец быстро развязал меня. С его лица капал пот, а руки ходили ходуном, он чувствовал то же, что и я — неумолимую поступь рассвета. Казалось, что каждая клеточка моего бессмертного тела сейчас взорвется, разгоняемая жаром солнца. Петер потянул меня за руку, мы быстро сели в его автомобиль и съехали с дороги. В тени высоких сосен мы почувствовали облегчение.

Петер вцепился в руль. На его руках проступили огромные, налитые светло-желтой жижей волдыри. На моих ногах и плечах кожа сморщилась, словно кожура на печеном яблоке. Мы тяжело дышали, оба, боясь еще раз попасть под смертоносные горячие лучи.

— На запад, пока возможно. — скомандовала я. Петер развернул машину и втопил газ. Машина подпрыгивала, черпала бампером землю и снова подпрыгивала.

Мы мчали по глухом лесу до тех пор пока оба не почувствовали безумный упадок сил. Анабиоз. Неотвратимый сон. Через несколько минут мы оба потеряем сознание, даже наши бессмертные инстинкты не смогут нас пробудить, уберечь от неизбежной погибели.

— Багажник или земля? — медленно произнес германец. Его веки смыкались, а темечко вдавливало подголовник. Он вырубался, впадал в анабиоз.

— Петер! — я стукнула германца наотмашь. — Не отключайся.

Блондин закрыл глаза и не шевелился. Петер заснул и если я ничего не предприму он уже никогда не проснется. Сгорит в ярких солнечных лучах. От него останется лишь горстка пепла на подушке из искусственной кожи. Я протянула руку и кнопкой смогла открыть багажное отделение. Пошатываясь, борясь из последних сил с оцепенением, я выбралась из машины и вытащила германца с водительского сидения. Проволокла блондина по земле, усадила его рядом с багажником. Я уперлась каблуками в бампер и подтянула блондина наверх, перекинула его тело в багажник и согнула его ноги так, чтобы германец мог полностью уместиться в отделение.

Лес пробуждался ото сна. Робкое пение птиц, шорохи среди густой травы. Длинные тени деревьев чередовались с яркими желтыми полосами солнечного света. Моя кожа покрылась волдырями и язвами, что лопались от каждого движения. Я закрыла крышку багажника. Легла на землю и проползла под днище. Я отчаянно стала рыть сухую землю. “Зверь” придавал сил, помогал глубже зарыться. Тень от автомобиля не давала безжалостному солнцу спалить меня. Еще немного. Еще совсем чуть — чуть. Мои глаза сами закрылись и я больше не могла их открыть. Темнота сковала меня. Анабиоз, сон без сна. И дикая боль по всему телу.

* * *

— Анна! — зов Петера пробудил меня.

— Я тут… — захрипела я ртом полным земляной пыли.

Петер встал на колени и заглянул под машину. Он увидел меня, слегка припорошенную землей.

— Майн гот, — прошептал Петер испуганно осматривая меня. — Ты вся в ожогах. — Петер аккуратно обхватил мои ноги и потянул из под машины.

Он держал меня за талию, кончики моих сапог не касались земли. Блондин убрал с лица короткие кудри.

— Твои волосы. Их почти не осталось. — глаза германца округлились когда он рассматривал то, что со мной стало.

— Пройдет. — прошептала я и поняла, что я с трудом могу произносить слова.

Петер открыл заднюю дверь машины, усадил на сидение. Я взглянула в зеркало и ужаснулась. На меня смотрел монстр, сошедший со страниц самых жутких готических рассказов — мое лицо, полностью черное от ожогов, без губ и кончика носа, словно улыбалось мне зловещей белоснежной улыбкой. Волосы клоками сгорели до самого скальпа, на котором лопалась кровавыми ранами кожа. Лишь голубые огромные глаза позволили мне самой узнать себя.

Петер стянул с себя кофту с капюшоном и накинул ее на мои обуглившееся плечи.

Мне нужна была кровь, чтобы быстро вернуть себе свой нормальный облик, но для охоты, даже у “зверя” не было сил.

— К Роману. — прохрипела я и натянула на лоб капюшон тонкими обугленными пальцами.

Петер вел машину аккуратно, но быстро, будто у него на заднем сидении умирал человек. Он посматривал на меня в зеркало, проверяя, как я себя чувствую. А чувствовала я себя паршиво. Каждая кочка, каждый ухаб отдавался во всем теле обжигающей болью. Когда — то я задумывалась о том, чтобы покончить с бессмертной жизнью в лучах солнца, сейчас же я знала, что это чертовски мучительный конец.

Петер набрал Романа по мобильнику и велел ему подготовить всю кровь, что у него была — аккуратно расфасованная по пакетикам и подписанная.

Кровь. Это единственное о чем просил “зверь”. Его просьбы, мольбы, требования, заглушали мой собственный поток мыслей.

Кто были эти люди? Куда меня везли? Ответы на эти вопросы были на поверхности. Все-таки послушники искали меня. Но почему? Ведь с какой легкостью, после неудачи