Vita Damnata - Л. Гаатвин

— Простите. — чуть помедлив ответила я полицейской.

— Заика ты окончила осматривать вход? Следы есть какие? — Через комнату, чуть повысив голос, спросил майор.

Полицейская поправила очки и ответила:

— У входа два четких следа — женский, обувь на каблуке, размер примерно тридцать седьмой и мужской — сорок второго.

Каплан обернулся на труп Тимофея и посмотрел на подошву его ботинок, где заботливо были выбиты цифры размера — сорок два.

— Мужской, по-ходу, этого. — Каплан широко улыбнулся посмотрел на мою обувь и улыбка сошла с его лица. — Заика права, — обратился судмедэксперт к Богдану, — пусть твоя спутница наденет защитный костюм.

Иванов быстро зыркнул на меня. Мой план кажется начинал работать, полицейские подумали, что я “загрязнила” им место преступления. Теперь, если они найдут еще мои следы, волосы или отпечатки, они будут косо смотреть на Иванова, за то, что он привел свою подружку в подвал на место преступления.

— Заика, проводи, пожалуйста Анну до моей машины. — Иванов протянул мне ключи и быстро сказал мне. — Я скоро подойду.

Я вышла из подвала и вдохнула свежий воздух. Услышала как щуплая полицейская, не попрощавшись, вновь спустилась в подвал. Я процокала до машины майора и плюхнулась на переднее пассажирское сидение, закинула ноги на приборную панель и наблюдала за тем, как двое патрульных светят фонариком по стенам автобусного парка.

Так. Стоп.

На втором этаже, в разбитом окне, виднелось огромное граффити, среди ярких цветов которого, я четко увидела символ песочных часов. Возможно сектанты были здесь и не случайно полицейские нашли, скрытый кустами сирени, подвал, а может это просто совпадение, что в сюрреалистичных картинках на стенах я стала видеть то, что хотела увидеть.

Задняя дверь машины хлопнула. Я обернулась. На широком сидении появился Петер.

— Что ты тут делаешь? — зарычала я на германца.

— А ты что? — шепотом ответил Петер.

— Путаю следствие. — я отвернулась и смотрела в зеркало заднего вида, на край накинутого на лицо блондина капюшона.

— А мне вот не удалось. Меня видели. Завтра ночью рейс. Роман рвёт и мечет. — Петер уперся коленями в спинку моего кресла.

— Летите куда хотите. — фыркнула я.

— Ты должна была уладить всё с майором, а в итоге катаешься с ним по городу. — прошипел германец.

— А ты должен был избавиться от трупов в подвале, а в итоге сейчас твой фоторобот составляют в полиции. — уколола я в ответ Петера.

Мы сидели молча. Я слышала тяжелое дыхание блондина. Его лицо было скрыто капюшоном, а сам он сгорбился, чтобы его не было видно за моим креслом.

— Ты с нами? — нарушил тишину Петер.

— Нет.

— Почему?

— Здесь есть дела.

— Какие на фиг дела? — Колени Петера сквозь спинку сидения стукнули меня по копчику.

— Дневник Романа из лепрозория теперь настольная “библия” Послушников.

— В смысле? — опешил германец.

— Кто-то нашел его рукопись с ритуалом обращения и теперь свято верует, что если пить кровь “белокурых ведьм”, то можно обрести бессмертие.

Петер молчал.

— Нам — то какая разница? — спросил после длинной паузы блондин.

— Ты вообще не соображаешь? — я не сводила взгляд с зеркала заднего вида. — Рукопись Романа единственное правильное изложение обряда по обращению! Мы должны разобраться с этим.

— Не наши проблемы.

— Наши. — процедила я.

— Рейс в три, завтра. — Петер постучал по спинке моего кресла кулаком.

— Удачи. Роману только скажи про его книжку. — я обернулась на германца.

Петер не ответил, выбрался из машины и побежал в прочь от автобусного парка.

Я повела плечами. Короткий разговор с блондином меня расстроил. Неужели, я одна действительно переживала по поводу нашей общей тайны? Неужели, меня одну заботило то, что какие-то фанатики из-за меня убивают белокурых женщин?

Дверь снова открылась. Я буркнула:

— Ты что-то забыл?

Боль в виске. Темнота. Сухой кляп во рту. Мешок на голове. Быстрый узел на руках и ногах стянул кожу. “Зверь” внутри снова проснулся.

“Р-А-З-О-Р-В-А-ТЬ!”

(1) Любовь повсюду, куда ни взгляни. Любовь повсюду, в каждом образе и звуке.

Глава 20

Я чувствовала обнаженными бедрами холод металлического пола фургона. Я закрутила головой, пытаясь снять плотно завязанный на шее холщовый мешок. Кто-то стянул мои руки и лодыжки веревками. Я дернулась чтобы их разорвать, развязать, напряглась всем телом. Мой разгневанный “зверь” прибавлял мне сил. Для простого человека присутствие “зверя” внутри можно сравнить с выбросом адреналина. Я чувствовала каждую мышцу под кожей, каждую вену, по которой разгонялась моя бессмертная кровь. Сердце бешено стучало, отдаваясь быстрым ритмом в ушах, что заглушал рев мотора фургона. Машину трясло на ухабах, меня подбрасывало в кузове и бултыхало от стенки к стенке. Кто-то сжал мою руку, и притянул к себе. Я учуяла несвежее дыхание и тепло шерстяной ткани.

— Тише, ведьма, — прошептал мужской скрипучий голос. — Твоя кровь откроет нам врата вечности. Это честь. Будь спокойна.

Меня погладили по голове, холща потянула, дернула волосы.

— Говорил же, не надо было ее бить, — буркнул второй голос, высокий, звонкий, молодой. — Испугается — адреналин испортит вкус.

Фургон кренился, и меня вжало плечом в петлю задних дверей.

— Какая разница? — засмеялся третий, позвякивая в пальцах то ли четками, то ли цепью. — Ща мы ее успокоим. Где шприц? — захрипел третий голос, надорванный, сиплый, прокуренный или простуженный.

Я услышала как кто-то двигается возле меня, создавая движения воздуха, что пах бензином и моторным маслом. Что-то зашуршало над моим ухом.

— Готово. — сиплый голос повис надо мной.

Меня потянули за ладони, разогнули руки в локтях, постучали по вене сухими пальцами и воткнули иглу. Через мгновение, я почувствовала леность, усталость, мои связанные в лодыжках ноги сами распрямились, а голова упала на грудь. Лишь “зверь” внутри поддерживал меня в сознании.

— Заснула. — владелец скрипучего, старческого голоса вновь провел ладонью по моей голове.

Меня трясло и раскачивало, неровная проселочная дорога вихляла, я упала на бок и услышала гул колес и легкий стук камушков, что отскакивали от днища фургона.

— Если она спит, может снимем с нее мешок и вытащим кляп? А то задохнется. — обладатель высокого голоса тронул меня за плечо.

— Да чё с ней будет? — просипел третий.

— А вдруг аллергия на кетамин? — всполошился скрипучий старик.

— Брат прав, я выну кляп. — хозяин высокого голоса поднял меня за плечи с пола, стянул с головы холщу и убрал кляп изо рта.

Я открыла глаза и осмотрелась. На меня вылупились трое мужчин: один старикашка с большой проплешиной на затылке, долговязый щуплый парень, державший в руках черный тканевый мешок и мосластый рыжий, с