Дядя самых честных правил 11 - Александр Горбов

Ункас пожал плечами.

— Ты воин, а он нет. Говорят, ты будешь воевать с испанцами, и я хочу тоже.

— У тебя к ним счёты?

Он покачал головой.

— Дело мужчины сражаться. Мой отец был воином, отец моего отца был воином, и я тоже воин. Возьми меня, князь, и ты не пожалеешь.

— Что же, ты можешь быть мне полезен. Видишь того человека? — я указал индейцу на Суворова, следившего за погрузкой своего багажа. — Он будет командовать моими войсками.

— Он⁈ — Ункас так удивился, что с него слетела маска невозмутимости. — Ты шутишь, князь! Он не похож на великого воина. Такой…

— Внешность обманчива, Ункас. Он знает, как сражаться, лучше всех испанцев вместе взятых. Если хочешь воевать — станешь ему помощником. Расскажешь об индейцах, о местных обычаях, будешь его проводником и телохранителем.

Ункас с сомнением посмотрел на Суворова. Но в конце концов согласился.

* * *

Поезд неспешно набирал ход, выехав из острога. Хотя какой это острог, в самом деле? Давно пора дать ему статус города — население здесь, даже на беглый взгляд, тысяч пять, не меньше. А ведь это побольше, чем в том же Муроме! Так что я сделал себе пометку озаботиться этим вопросом, когда вернусь в Ангельскогорск.

— Константин Платонович! — Дверь в купе приоткрылась, и появилась голова Кижа. — Вы видели это?

— Что случилось?

— Посмотрите в окно!

Я встал, отдёрнул занавеску и хмыкнул от удивления. Между деревьями вдоль пути эфирной дороги мелькала пара ног. И не простые, а бегущие сами по себе, без головы и туловища.

— Это же наши «знакомые», — Киж откровенно потешался, едва не хохоча, — которые вы от кожеходильца отрубили.

— Да, похоже, что они. А почему, — я прищурился, вглядываясь в окно, — почему они в штанах? И сапоги на них, заметь.

Киж подался вперёд, тоже рассматривая неожиданные детали.

— Своровали, похоже, — мертвец почесал в затылке. — Вот это анекдот! Константин Платонович, надо, наверное их изловить, чтобы какой беды не случилось.

Я переключился на магическое зрение, некоторое время разглядывал бегущие ноги и покачал головой.

— Нет смысла, никакой опасности они не представляют. В них остались только оживляющие плетения и больше ничего. Пусть себе бегают — получится первая легенда княжества. Представляешь, что народ о них сочинит?

Ноги, некоторое время бежавшие рядом с поездом, взобрались на небольшой пригорок. Подпрыгнули, отбили несколько замысловатых коленцев, будто прощаясь, и унеслись в лес.

Глава 25

Дела ближние

— А ты испанец!

— Сам ты испанец!

— Я индеец!

— Тогда Васька испанец!

— Я русский. И вообще, я князем буду. Как всех вас магией у-у-у-у!

— Неправда! Князь с индейцами дружит, у меня батька так говорит.

— А давайте испанцами Чумазинцы будут? А русские с индейцами их бить пойдут.

— Чумазинцы не согласятся, у них старшой брательник опричником служит.

Хлопнул ставень, и из окна выглянула женская голова в платке.

— А хто это орёт тут, а⁈ Ух, я вас сейчас!

Стайка мальчишек бросилась прочь с визгом и криками. Шлёпая босыми пятками и петляя между пальмами, высаженными вдоль улицы.

Дети остаются детьми, даже в Америке. И, как зеркало, отражают в играх взрослый мир. Никто не хочет играть за испанцев, русские и индейцы благородны, как рыцари, а князь разит врагов колдовством. И всем плевать, что «русский» Васька наполовину индеец, а «индеец» Петька заплетает перья в русые волосы.

Мы с Суворовым наблюдали эту сцену из дрожек, неспешно катящихся по улице Ангельскогорска.

— Знаешь, Костя… — Наедине мы с генералом обращались по именам, в знак старой дружбы. — Твоё княжество не перестаёт удивлять.

— Чем же?

— Всем, — Суворов усмехнулся. — Смотрю вокруг — и понять не могу, где нахожусь. Дома словно из Италии или Испании, деревья Туретчину напоминают. А к людям присмотришься: сплошь русские, даже те, что индейцы. На любого купца взгляни — так он будто только что в Москве из лавки вышел. Приказчиков от новгородских ни за что не отличишь. Взглянешь пристальней: так ни одного нищего не найдёшь. А ещё все в шляпах ходят, как испанцы. Вот и не получается сообразить — где я?

Ангельскогорск действительно получился городом контрастов. Строили его испанские каменщики, нанятые Русской Американской компанией: своих не хватало, а в испанской Южной Калифорнии они стоили не слишком дорого. После и приехавшие русские переняли стиль архитектуры.

Открытые галереи вдоль вторых этажей, плоские крыши, внутренние дворики, укрытые тенью, зелёный плющ на стенах. Строительными же материалами стали белые камень и кирпич. В результате «город Ангела» выглядел словно невеста в белоснежном платье.

Что до испанских соломенных шляп, то от здешнего палящего солнца ничего лучше в мире не придумано.

— Где? В России, Саша, — я улыбнулся. — Где поднят русский флаг и звучит русский язык — там и есть Россия. А что пальмы вместо берёзок — так это дело привычки.

Суворов рассмеялся.

— Согласен! Кстати, больше всего мне нравится здесь погода. Даже нога перестала болеть — скачу молодым козликом, о ране вообще не вспоминаю.

Насчёт козлика генерал ничуть не преувеличил. За прошедшие три недели он ни минуты не оставался в покое. Они сошлись накоротке с Камбовым и быстро поделили зоны ответственности. Семён был счастлив скинуть с себя армейскую часть и заняться только моей личной охраной. Так что уже через два дня Суворов принял командование над полком опричников, ставших моей армией. А ещё через день перебрался с моей гасиенды в Ангельскогорск, чтобы быть ближе к службе и не отрываться на поездки. Кажется, первое время он даже жил в казарме с офицерами. А три дня назад дел у него добавилось: прибыли первые добровольцы-индейцы, которых заманивали на службу Смеющийся Медведь с Кижом. Пришлось срочно формировать второй полк, обустраивать их и начинать обучение.

Но, несмотря на навалившуюся гору дел, Суворов выглядел довольным и счастливым. Без оглядки на любое начальство он мог создать армию по собственному представлению и вкусу. И, честное слово, мне нравилось то, что у него выходило. По сравнению с императорскими войсками это были небо и земля.

— Приехали, — я кивнул на цех завода, возле которого остановились дрожки. — Прошу, Александр Васильевич, пришло ваше время удивляться.

— Так и не скажешь, зачем мы здесь?

— Это сюрприз. Хочу посмотреть