Полдень XXI век, 2009 № 7 - Арцун Акопян

дает любой системе множество преимуществ, особенно кратковременного, тактического плана. Любой кризис в целиком компьютеризованной техносфере (или же в человеческом обществе, которое ею пользуется) будет провоцировать возникновение моносубъекта хотя бы с целью экономии ресурсов или для победы над противником. И с возможностью подобного «конца истории» необходимо считаться — ведь на фоне моносубъекта человечество уже не будет играть определяющей роли, а только декоративную.

Но будет ли бесконечным развитие этого моносубъекта? Фантасты в этом отношении единодушны: нет. В тех же «Рифах космоса» Машина оказалась неспособной воспринять принципиально новые угрозы (действия разумных звезд) и реагировала стандартными указаниями — разыскать, арестовать, пустить на органы и т. п.

Как бы ни был велик набор знаний моносубъекта, они охватят только часть вселенной. Следовательно, когда перед единым ИИ встанет необходимость развития — хотя бы для получения новых энергоресурсов, материала для производства процессоров и т. п., — ему необходимо решать принципиально новые задачи. Где будут те противоречия, из которых он сможет черпать самообновление?

Внутри моносубъекта их может элементарно не оказаться — все самостоятельные центры мышления будут устранены. Это может быть строго упорядоченная система. Тогда для развития возможно использование противоречий между техносферой и всем остальным миром — т.е. между разумно организованной материей и еще стихийной. Этот путь ведет к бесконечной экспансии моносубъекта во вселенной и при этом, как ни парадоксально, к потере субъектности. Если будут повторяться одни и те же стандартные решения, замкнется цикл самовоспроизводства — и мы получим образ, похожий на образ Океана планеты Солярис, так талантливо продемонстрированный С. Лемом. Моносубъект скатится, если уместно такое сравнение, из животного мира в растительный. И кремниевый «Океан», выросший из наших компьютеров, будет активно заселять планету за-планетой.

Возможны полуавтономные личности, существующие в рамках моносубъекта, персонифицированные функции или потребности техносферы, созданные на манер младших богов в языческом пантеоне или даже ангелов в христианстве, — но все подобные конструкции нестабильны и в итоге провоцируют раскол единого информационного поля.

Каковы же перспективы человека? В подобных вариантах развития событий человечество в целом становится либо послушной машиной, либо вообще уходит с исторической арены. Род людской перестает быть самим собой. Отдельные герои хороши только для романов. Откровенными утопиями выглядят произведения, в которых моносубъект послушно служит человеку, к примеру, «Метаморфозы высшего интеллекта» Р. Вильямса.

Среди множества сюжетов и прогнозов, рассматривавших моносубъект, есть и оптимистичные для «человека биологического» варианты, согласно которым можно, например, переждать опасность (период активности моносубъекта); объединенный компьютерный разум очень скоро потеряет интерес к человечеству: будет заниматься проблемами, не сопоставимыми с масштабами деятельности людей. С. Лукьяненко в романе «Звезды: холодные игрушки», между прочим, описывает несколько планет, настолько далеко ушедших в своём интеллектуальном развитии, что их обитатели равнодушны к войнам обычных людей. К сожалению, подобные образы скорее относятся к художественной литературе: ни в каком бункере, ни на каком подножном корму переждать расцвет моносубъекта не получится — объединение и учет всех ресурсов не оставят человеку никаких экологических ниш. Возникновение моносубъекта можно признать одной из постоянных опасностей, которые возникают от развития техники, — как экологическая катастрофа и ядерная война. Они сравнительно маловероятны, но чтобы эта вероятность не стала роковой неизбежностью — надо принимать меры предосторожности.

Полисубъектность привнесет в техносферу более явные противоречия. Между ИИ разных государств, разных конструкций и т. п. Эти противоречия могут оказаться живительными. Пример чему в литературе рассказ Р. Желязны «Миг бытия так краток» — на обезлюдевшей Земле несколько машин пытаются восстановить мосты, дороги и прочую инфраструктуру, причем два основных «жестяных мозга» соперничают между собой, впустую растрачивая ресурсы, и лишь один из служебных ИИ находит способ перенести свой разум в тело клонированного человека, таким образом воссоздав род людской. Однако подобные противоречия выглядят случайными, в теории — легко устранимыми.

Самым очевидных из противоречий в среде ИИ будет:

противоречие между качественным и количественным развитием.

ИИ, естественно, смогут одновременно заниматься тысячами задач, насколько хватит вычислительных мощностей. Но ограничения по привычным нам ресурсам — электричеству, энергоносителям, обыкновенному пространству и т. п. — сохранятся. На новых территориях и в новых областях такие ресурсы можно найти с избытком. Покрыть Луну солнечными батареями, а сборочные цеха разместить там же в шахтах. Терраформировать Марс — только не для человека, а для машины. Можно развивать миниатюризацию, специфические виды процессоров — и черпать энергию от вулканов.

Возможности ничем не ограничены.

Но в то время как одни субъекты будут тратить время и ресурсы на освоение территорий, другие смогут вырасти качественно. Создать принципиально новые технологии, которые позволят взять под контроль «первопроходцев» — более мощные процессоры, более совершенные программы, просто другое оружие. Не будем использовать стандартный фантастический образ войны периферийных планет и Земли, всё значительно сложнее. В конкурентной борьбе будет постоянно возникать фактор принципиально новой технологии — причем настолько передовой, что её еще просто не успели воплотить в новой технике. Эта техника даже, может быть, уже спроектирована, её еще просто не успели изготовить. Р. Рюкер в романах «Совтуха.ехе», «Мокруха. ехе» показывает быстрое эволюционирование машинных сознаний, использование новых технологий, острую конкурентную борьбу между ними. Но Р. Рюкер, если так можно выразиться, «делает строго ограниченные выводы» из своих рассуждений: сознательные компьютеры быстро переселяются на Луну и могут эволюционировать там дальше, совершенно не мешая человеку. Нил Стивенсон в романе «Алмазный век, или Букварь для благородных девиц» описывает ситуацию, предшествующую полноценной войне ИИ, но и в эволюции наномеханизмов, которые на манер вирусов постоянно воевали между собой, можно разглядеть грядущие опасности для человека — машины буквально уничтожали среду обитания Ното зартепз.

Опять-таки не слишком веселая перспектива для людей.

Если темп развития техносферы будет настолько увеличен, то это затронет и биосферу. Эволюция как процесс, дающий природе видовое разнообразие, уйдет в прошлое. Естественный отбор будет полностью заменен искусственным, так как естественная передача наследственной информации слишком подвержена случаю. Уже сейчас людям проще использовать генетическое программирование, чем годами возиться с классической селекцией. Уровень управления, доступный ИИ, скорее всего, позволит моделировать и создавать новые участки биосферы. И если ресурсы биосферы найдут хоть какое-то применение в технике — скажем, в нервной системе животных или в семенах растений будут выращивать сырье под биочипы — то возникнет множество созданных «из ничего» экосистем, которые будут населять весьма специфические существа. Помимо всего прочего, эти экосистемы, скорее всего, будут незамкнуты: если сейчас, например, для осетровых создают условия в рыбоводных хозяйствах, чтобы выпустить в реки миллионы чуть подросших мальков, то в будущем можно представить участки территории, где для