Александра. Большая игра. - Олег Ростов

сказочники, это то, что Сибилла на самом деле обороняла Иерусалим вместе с Балианом Ибелином. Но становится его женой, который в отличии от голливудского Балиана, горел сильным желанием жениться на королеве Иерусалима, она отказалась наотрез. А вот врачевала ли она защитников города, этого сказать уже никто не мог. Защитников Иерусалима уже давно не осталось в живых.

Стоит сказать, что из всех членов магистрата Ковно только один сумел выкупить себя и всю свою семью. Войт, при помощи родственников сумел выкупить себя и своего старшего сына, а его жена, две дочери и младший сын уехали на Русь, осваивать целину в Диком поле. Остальные члены магистрата сумели выкупится только частично. Причём дочерей никто из них не выкупал, выкупали сыновей и то только старших если их было двое или больше.

Потом я ещё работала, складывала сломанные и разбитые кости рук, ног. Сшивала рубленные и колотые раны. Вытаскивала застрявшие в телах арбалетные болты и наконечники обломанных стрел. Ампутировала конечности. Под утро у меня совсем не осталось сил. Еле дошла до своего шатра. И там рухнула на свою постель. Фрося раздела меня и укрыла теплым одеялом. В шатре стояли две жаровни с раскалёнными углями. Это палатины мои постарались. Мои сержант-дамы спали без задних ног и видели десятый сон. Ночевали мы здесь в воинском лагере. Проспала я до обеда. Сквозь сон услышала, как недовольно говорит кому-то Фрося:

— Спит Матушка. Неча её будить. До утра глаз не сомкнула. Всё врачевала пораненных да убогих. Дайте поспать ей. Где это видано, чтобы Государыня так заботилась о вас, своими ручками. А вы ей покоя не даёте. Идите отсюда с богом. Богдан, никого не пускать. Графы да енералы подождут. И герцога всякие с боярами. Чай Царица она.

Я открыла глаза. День был в разгаре. Потянулась. Перевернулась на другой бочок, закрыла глаза, надеясь уснуть, но увы, сон улетел, как утренний туман. Вокруг шла суета. Я села на постели. Фрося, увидев меня, всплеснула руками.

— Матушка, ты чего встала? Поспи ещё. тебе спать надо больше. Отдыхать, а ты всё убогих лечишь, себя не щадишь. — Понизила голос. — Не дай бог с дитём, что случится. — Фрося знала, что я беременна. Остальные, даже мои сержант-дамы пока ещё ничего не заметили.

— Я бы поспала ещё, да дела делать нужно, Фрося.

— Всех дел не переделаешь, Матушка. А себя поберечь надо.

— Ладно, Фрось, не ворчи, как старая бабка. Ты же молодая. Вот думаю, замуж тебя отдать. Жених то есть на примете?

— Какой замуж? Нет у меня никого. Хочешь отослать меня от себя? Чем я тебе не угодила, Матушка?

— Да не собираюсь я тебя от себя отсылать. Всем ты мне угодила. Но тебе сколько уже годков? Восемнадцать? Старой девой остаться хочешь?

— Ну и пусть. Только от себя не гони. Да и нет у меня никого, кто бы сердцу мил был. А так мужа, да не любимого, лучше уж совсем замуж не ходить.

— Фрося, Фрося. Вон Дарёнка вышла замуж и ничего. Лечебницами заведует в Москве. И муж ей в этом не мешает.

— Вот и пусть заведует. Счастья им обоим. А мне и так хорошо.

— Ну как знаешь. Если вдруг, кто приглянется, скажешь. Обещаю, замуж выйдешь, всё равно при мне останешься.

— Хорошо, Матушка. А если он мне глянется, а я ему нет? Как ему со мной не любимой жить? Это же совсем никуда не годится будет.

— Фрось, давай будем решать проблему по мере её поступления.

— Как скажешь, Матушка. Сейчас я кликну, чтобы воды принесли. — Она выглянула из шатра. — Богдан… Богдан! Чего уши развесил и рот до ушей? Воды кипячёной принесите и холодной. Матушка проснулась, умыться ей надо. И пошевеливайтесь.

— Сами знаем, пигалица. Раскомандовалась тут.

— У, вахлаки. — Погрозила девушка парням. В ответ я услышала мужской смех.

— Фрося, а где мои девицы?

— Княжны тут крутились. Всё ждали, когда ты проснёшься. А потом на коней прыгнули и поскакали.

— Куда?

— Вестимо куда, в город. Пистоли на себя нацепили, сабли. Ужас какой. Словно не девушки они, а вои.

— Подожди, как в город? Одни что ли?

— Нет, не одни. С ратниками. Им Кобыла выделил. Сильно они его просили. Сказали, что пока ты спишь, они одним глазком глянут и назад вернуться. С ними ещё и хранцузы енти поехали. Который царевич хранцузский, царём у них будет, как ты сказала, Матушка.

— Франциск?

— Он и два его товарища. Франциск этот, на Ксенью нашу заглядываться стал.

— И давно уехали?

— Большая стрелка на твоих царских часах два полных оборота сделала.

— То есть, два часа назад?

— Получается, что так.

— Значит дофин Франции на Ксюшу глаз положил?

— Положил, басурман такой. А она и краснеет, улыбается ему и глазками хлопает. Ты бы Матушка сказала ей, а то испортит девку и уедет. А у неё пузо расти начнёт. Позору то не оберёмся потом.

Я засмеялась. Покачала головой.

— Фрося, Фрося. Пузо, говоришь. Если от Франциска, так ничего страшного. Принца родит, малыша королевской крови из рода Валуа. Это хорошо. Воспитаем и в нужный момент на трон его продвинем.

— Как это, Матушка? Они же без венчания? Кто его признает? Будет байстрюком расти.

— Бастардом что ли? Ерунда. Первый раз что ли, бастарды на трон садились⁈ Если всё так случится, я сделаю так, что Франциск признает малыша своим чадом. А то, что незаконнорождённый и прав на трон иметь не будет, это мы ещё посмотрим. Вдруг так случится, что прямых наследников мужского пола у королевской династии не окажется, кроме нашего маленького принца. Вот тогда и поговорим, кто и на что имеет права, а кто не имеет.

— А если дочка родится?

— Тоже не плохо. Франциск за неё хорошее приданное даст и титул. Пристроим её за хорошего и нужного человека. Так что Фрося, плюсов больше, чем минусов. Да и то, минус только один, Митрополит может поругать за блуд. Епитимью наложит. Но с этим мы справимся.

Богдан и Илья притащили горячей и холодной воды. Сменили остывшие жаровни на полные раскалённых углей. В шатре стало теплее. Умыла лицо холодной водой. Потом добавила кипятка. Разделась полностью и Фрося стала помогать мне. Обтирая мне спину губкой, сказала:

— Ты такая красивая, Матушка.