Трон галактики будет моим! Книга 4 - Андрей Валерьевич Скоробогатов

— Так значит этот брутальный красавчик — твой учитель? — сверкнула пламенным взглядом в мою сторону тетушка Епифания.

— Да, именно — мой личный учитель, — небрежно отозвалась Иоланта. — Вы в этот раз хоть познакомились сначала, или как обычно?

Я ослепительно улыбнулся смущенно потупившейся Епифании.

— И чему же ты учишь мою племянницу? — ответила она мне не менее ослепительной, насквозь фальшивой улыбкой.

— Да всякому, — пожал я плечами. — Мало ли что в жизни может пригодится.

— Подготовка к выживанию в агрессивных условиях высшего общества, — не оборачиваясь, бросила Иоланта. — Тут на планете появилось небольшое закрытое учебное заведение, чисто для своих, ну, вы знаете, тётушка. Спортивная подготовка в условиях максимально приближенных к боевым, личная экономика и мотивация, экспресс допросы под прикрытием светской болтовни и тому подобные дисциплины.

— Ну надо же, какое полезное заведение, — воскликнула Епифания, подмигнув мне. — Я бы и сама чему-то в таком бы поучилась. Как называется?

— Что? — спросила Иоланта.

— Учебное заведение ваше, как называется? — прищурилась Епифания.

А и правда, как? Никогда об этом не задумывался. Не Гриффиндор же, простите Оба.

Нда. Теперь она все об этом несуществующем заведении раскопает.

— Главное правило нашего закрытого учебного заведения, — произнес я. — Никогда не говорить о нашем закрытом учебном заведении.

— А какое второе правило? — усмехнулась тетушка Епифания. — Если есть первое, значит есть и второе?

— Конечно есть, — с готовностью согласился я. — Второе правило гласит: «Никогда и ничего не говорить о нашем закрытом учебном заведении». Или — смотри первое правило.

Епифания только захохотала в ответ.

— А у вас там все учителя такие душки? — спросила она у Иоланты.

Иоланта мрачно посмотрела в мою сторону и угрюмо произнесла:

— На сто процентов.

Наконец, мы вошли в кабинет Иоланты, где она заняла место в огромном кресле под гербом дома Коварол, во главе массивного длинного стола, а нас с Епифанией усадили друг напротив друга.

Где-то я такую модель стола уже видел. Вот точно видел. Ах да! Это у меня же в кабинете такой же.

— А это у вас там дресс-код такой, — заметила Епифания поболтав пальцем в воздухе. — Одеваться столь легкомысленно и вызывающе?

— Это выходная форма одежды, — пожала плечами Иоланта, скрестив пальцы в черном маникюре.

— Сама одеваешь своих учителей? Одобряю, — с полным пониманием покивала Епифания. — Такие вещи нужно держать под личным контролем, не у всех есть врожденный вкус. Я вот свою команду обшиваю и одеваю собственными силами, у лучших портных. Сирота должен блистать, иначе какого из него сирота?

Ну а как же, бедные-бедные сиротки…

— Ну, что ж, — проговорила Иоланта отпустив всех горничных. — Теперь, когда нас точно никто не подслушает, можем поговорить узким кругом. По-домашнему.

И холодно улыбнулась родной тётке.

Вот такой властной, практичной и до безумия эффективной женщиной, возможно, была и мать Иоланты. Становилось понятно, откуда у юной эрцгерцогини такие железные принципы, любовь к порядку и тотальный контроль над всем, включая гардероб преподавателей.

Епифания была, очевидно, в этой семье изгоем. Слишком весёлая и открытая. И врать не умеет. Младшая дочь — не наследница, а может даже и бастард, хотя не комплексует по этому поводу совсем. Наверное поэтому она и нашла свое место среди Сирот. И, кажется, я понимаю теперь, как Сироты попали на ту войну у Коварола, где погибла мать Иоланты.

— Так зачем ты здесь, тётушка? — проговорила Иоланта.

И похоже о том, что случилось у Коварола я знаю не все.

— У нашей военной корпорации интересы в этом секторе, — произнесла Епифания, задумчиво разглядывая свои неокрашенные хотя и аккуратные ногти.

— Ах, всё-таки интересы, — с небрежно неприкрытым сарказмом произнесла Иоланта.

— Моя работа в том и состоит, чтобы их отстаивать, — ответила Епифания уже без следа улыбки.

Вот тут я уже подобрался. Такой я её ещё не видел.

— Неужели здесь нашлось что-то такое ещё не разграбленное, что вашей шайке проходимцев показалось удобным для разграбления? — любезно поинтересовалась Иоланта.

— В этот раз наниматель платит за всё, не создавая неоплатных долгов, — ровно ответила Епифания.

Ага, вот оно как у них там сложилось. Ну, ситуация типичная для тех, кто имеет дело с Сиротами. Сиротам всегда платят, так или иначе, рано или поздно. Или они заплатят себе сами.

— Здесь вам ничего не достанется, — процедила Иоланта сквозь зубы. — Я позабочусь об этом.

— Лучше не становись между мной и моим гонораром, — всё также спокойно, но уже без тени веселья сообщила Епифания. — Не стоит, солнышко. Жизнь я так или иначе тебе спасу, но от боли потерь оградить тебя никто не сможет. Тебе стоит привыкнуть к этой мысли.

Вот сейчас Иоланту-то и разорвет надвое. Я приготовился встать между ними, даже если для этого придется на стол залезть.

Но Иоланта не взрывалась. Молчала стиснув зубы, глядя на тётушку яростным взглядом над замком сцепленных рук. Молодец, держится.

— Учитывая то, что мне уже известно, — произнесла Епифания. — Я рекомендовала бы вашему секретному учебному заведению по-быстрому собрать учебники и убираться в места подальше и поспокойнее.

— А вот это вряд ли, — задумчиво произнес я.

Епифания мрачно зыркнула на меня и пожала плечами:

— Со дня на день местные бароны сцепятся не на жизнь, а на смерть за единственный выход с этой планеты. А потом придет Орда и сожрет всё, что не догорело. Вы оба мне симпатичны, поэтому заверяю, на моих кораблях найдется для вас место. Но чем дольше вы остаетесь на Гербере — тем больше рискуете. Лучше бы вам одуматься вовремя и разобраться со всем, что вас тут удерживает и отряхнуть прах этой планеты со своих ног. Есть другие и планеты. И другие секретные учебные заведения.

Тут Епифания усмехнулась.

А Иоланта вдруг убрала руки от лица, и спокойно глядя в лицо тётушки, произнесла:

— Ничего не изменилось. Столько лет прошло, а всё осталось как было.

— Ты о чем? — нахмурилась Епифания.

— Я все о том же, — поморщилась Иоланта. — Здесь люди кладут жизни, сражаясь за человечество! За всё человечество, где бы они ни было. Погибают каждый день. Жертвуют всем каждый день. А падальщики вроде тебя, тётя, рвут