Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

– Ещё одно доказательство исключительной адаптивности твоего мозга, – сказала Васильева с профессиональным восхищением. – Он создал защитные механизмы, о которых мы даже не подозревали.

Третий час процедуры был посвящён картированию более глубоких структур – бессознательных процессов, интуиции, инстинктов. Эта фаза была особенно сложной, так как требовала почти медитативного состояния от Алексея, позволяющего зафиксировать активность, обычно скрытую от сознательного восприятия.

Наконец, в последней фазе фокус сместился на интеграцию кибернетических компонентов с органическими – те самые области, где красные и синие линии на голограмме переплетались наиболее тесно.

– Здесь мы видим нечто уникальное, – сказал Новиков, изучая данные. – Твой мозг не просто адаптировался к имплантам – он реорганизовал их функции, интегрировал их в свои естественные процессы способами, которые не были предусмотрены разработчиками.

Он указал на особенно сложную структуру в центре голограммы.

– Это похоже на новый тип нейронной сети, гибрид органического и синтетического. Я никогда не видел ничего подобного.

– Что это значит? – спросил Алексей, уставший, но заинтригованный.

– Это значит, – медленно ответила Васильева, – что ты эволюционируешь. Твой мозг не просто приспосабливается к имплантам – он использует их как строительные блоки для создания чего-то нового, третьего пути, который не является ни чисто человеческим, ни чисто машинным.

– Новый вид разума, – тихо добавил Новиков. – Настоящий киборг. Не человек с машинными частями, а интегрированное целое, представляющее собой нечто большее, чем сумму частей.

Алексей почувствовал странную смесь тревоги и благоговения. Мысль о том, что он превращается в нечто, не имеющее прецедента в человеческой истории, была одновременно пугающей и завораживающей.

– Мы почти закончили, – сказала Васильева, проверяя показания. – Осталось собрать последние фрагменты данных, и картирование будет завершено.

Заключительная фаза процедуры прошла быстро. Алексей чувствовал нарастающую усталость, но и странное облегчение, словно тяжёлый груз был снят с его плеч. Возможно, процесс артикуляции и структурирования воспоминаний, отделения реального от имплантированного, имел терапевтический эффект сам по себе.

– Готово, – наконец объявил Новиков, начиная отсоединять электроды. – Мы успешно создали полную нейронную карту твоего сознания. Она будет храниться в нескольких защищённых местах, с многоуровневым шифрованием.

– Ты был отличным пациентом, – улыбнулась Васильева, помогая Алексею встать с кресла. – Особенно учитывая интенсивность процедуры.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Новиков.

– Странно, – признался Алексей. – Словно прошёл через самый глубокий сеанс психотерапии в истории. Истощён, но… яснее. Как будто увидел себя со стороны, все части себя одновременно.

– Это нормальная реакция, – кивнула Васильева. – Процесс картирования затрагивает глубинные структуры сознания, делая их временно более доступными для осознания. Этот эффект должен пройти через несколько часов.

– Что теперь? – спросил Алексей, принимая от Новикова стакан воды.

– Теперь отдых, – твёрдо сказал Новиков. – Твой мозг нуждается в времени для восстановления после такого интенсивного процесса.

– А после, – вмешалась Карпова, до этого молча наблюдавшая за процедурой, – нам нужно обсудить следующие шаги. У меня есть информация о других операторах «Прометея», их возможных местонахождениях и статусе. И о планах Громова по развитию проекта «Аид».

– Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока они создадут ещё более совершенную систему контроля, – согласился Алексей. – Нужно действовать. Но сначала я хотел бы поговорить с Соколовым. Он был частью всего этого с самого начала, и его помощь в моём освобождении из комплекса «Омега» поднимает много вопросов.

– Соколов сейчас проходит собственную процедуру оценки и стабилизации имплантов, – ответила Карпова. – Его случай сложнее твоего – более ранняя версия технологии, глубже интегрированная с командными структурами. Но он согласился на полное сотрудничество.

– Ему можно доверять? – спросил Алексей.

– Настолько, насколько можно доверять любому из нас, – пожала плечами Карпова. – Он предоставил ценную информацию о внутренней структуре «Химеры» и дислокации других операторов. И он рисковал жизнью, чтобы вытащить тебя из комплекса «Омега».

Она сделала паузу.

– Однако мы не исключаем возможности, что его «пробуждение» и помощь могут быть частью более сложного плана Громова. Поэтому полное доверие – непозволительная роскошь.

– Ясно, – кивнул Алексей. – Мне бы хотелось поговорить с ним, когда он будет доступен.

– Я организую это, – пообещала Карпова. – А пока, как сказал доктор Новиков – отдых. Завтра в 10:00 состоится общий брифинг, где мы обсудим дальнейшие действия. Всем рекомендую хорошо выспаться – нас ждут сложные времена.

Она вышла из лаборатории, оставив Алексея с Новиковым и Васильевой.

– Что вы думаете о Карповой? – тихо спросил Алексей, когда дверь за генералом закрылась. – Её мотивы, её планы?

– Сложный вопрос, – задумчиво ответил Новиков. – Она, несомненно, преследует свои интересы в этой игре. СВР и военная разведка всегда были конкурентами за ресурсы и влияние. Проект «Прометей» под контролем Громова – серьёзный перекос баланса в пользу военных.

– С другой стороны, – добавила Васильева, – я верю, что её беспокойство о последствиях бесконтрольного развития таких технологий искренне. Она достаточно умна, чтобы понимать экзистенциальные риски, связанные с проектом «Аид».

– Значит, временный союзник, но не друг, – подытожил Алексей.

– Именно так, – кивнул Новиков. – Используй её ресурсы и защиту, но всегда имей собственный план. В мире спецслужб и секретных проектов нет постоянных союзников, только временные совпадения интересов.

Алексей покинул лабораторию с противоречивыми чувствами. Процедура картирования дала ему определённую страховку на случай перепрограммирования, но также подняла новые вопросы о его меняющейся природе, о том, кем он становится на границе между человеческим и машинным.

Будущее оставалось неопределённым, полным опасностей и неизвестности. Громов и «НейроТех» не оставят попыток вернуть его и продолжить свои эксперименты. Карпова и СВР имели свои планы, не обязательно совпадающие с его интересами.

И в центре этого шторма стоял он – Алексей Северов, бывший спецназовец, ставший подопытным в эксперименте, изменившем саму его природу. Человек, машина или нечто новое, эволюционирующее за пределы обеих категорий.

Кем бы я ни был, какими бы ни были их планы, – думал Алексей, возвращаясь в свою комнату, – я больше не позволю никому контролировать мой разум, мои решения. Возможно, я уже не полностью человек, но я всё ещё имею право на свободу выбора. И я буду бороться за неё до конца.

С этой решимостью он начал готовиться к предстоящему брифингу и к следующей фазе конфронтации с теми, кто превратил его жизнь в кибернетический кошмар.

Глава 12: Сеанс второй

Следующее утро началось с напряжённой атмосферы на базе «Северное сияние». Персонал двигался целенаправленно, с явной срочностью в действиях. Алексей заметил это, когда направлялся в общую столовую для завтрака.

– Что-то происходит? – спросил он у Анны, встретив её по пути.

– Пришли новости, – тихо ответила она. – Похоже, Громов активировал всех доступных операторов «Химеры» и «Прометея». Масштабные поиски