Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

зависеть от многих факторов, – ответила Карпова. – Я не могу обещать идеального решения. Но я могу гарантировать, что мы будем стремиться к справедливому исходу. Технология должна быть строго контролируема или уничтожена. Операторы должны получить шанс на восстановление и реабилитацию. А ты…

Она внимательно посмотрела на него.

– Ты уникален, Северов. Первый, кто сумел вырваться из-под контроля. Первый, кто доказал, что система не всесильна. Что будет с тобой, во многом зависит от тебя самого.

Алексей задумался. Предложение Карповой звучало разумно, почти привлекательно. Но после всего, что он пережил, после всех манипуляций и лжи, доверие давалось нелегко.

– Я хочу поговорить с Новиковым, – сказал он наконец. – Прежде чем принимать решение.

– Разумно, – кивнула Карпова. – Так и будет. Когда мы прибудем на базу, у вас будет возможность пообщаться со всеми вашими союзниками. И затем решить.

Вертолёт продолжал свой путь, рассекая ночное небо. Остаток полёта прошёл в относительной тишине. Алексей погрузился в свои мысли, пытаясь оценить новую ситуацию. Из одной ловушки в другую? Или это действительно шанс найти путь к настоящей свободе? Истине?

Через иллюминатор он видел, как лесные массивы сменяются озёрами, поблескивающими в лунном свете. Карелия – край тысячи озёр, далёкий от московских центров власти, идеальное место для секретной базы.

Вертолёт начал снижаться, приближаясь к небольшой поляне, окружённой высокими соснами. При посадке Алексей не увидел ничего похожего на базу – только лес, скалы и небольшое озеро.

– Добро пожаловать на «Северное сияние», – сказала Карпова, когда вертолёт коснулся земли. – Одну из самых секретных баз российской разведки.

Они вышли на поляну. Ночной воздух был свеж и наполнен ароматами хвои и озёрной воды. Пилот остался в вертолёте, готовый в любой момент возобновить полёт.

– Я не вижу никакой базы, – заметил Алексей, оглядываясь.

Карпова улыбнулась.

– Это и есть суть секретности.

Она подошла к скале, выступающей на краю поляны, и приложила ладонь к её поверхности. Незаметный сканер считал биометрические данные, и часть скалы бесшумно отъехала в сторону, открывая вход в подземный комплекс.

– Добро пожаловать в убежище, – сказала Карпова, указывая на хорошо освещённый туннель, ведущий вниз.

Они вошли внутрь, и скальный вход закрылся за ними. Туннель привёл их к лифту, который быстро спустил группу на несколько уровней под землю. Когда двери открылись, Алексей увидел современный научно-исследовательский комплекс, разительно отличающийся от стерильной холодности лабораторий «НейроТех». Здесь было больше света, живых растений, более человеческая атмосфера.

Их встретили Новиков, Вера и Анна, ожидавшие у лифта. Воссоединение было тёплым, хотя и сдержанным – все понимали серьёзность ситуации.

– Рад видеть тебя живым, – сказал Новиков, крепко пожимая руку Алексея. – Когда мы получили информацию о твоём пленении в комплексе «Омега», я опасался худшего.

– Ты выглядишь изможденным, но целым, – заметила Анна. – Они успели что-нибудь сделать с твоими имплантами?

– Только сканирование, – ответил Алексей. – Для перепрограммирования им не хватило времени, благодаря вашему своевременному вмешательству.

– Полагаю, все хотят отдохнуть и восстановить силы, – сказала Карпова. – Предлагаю отложить серьёзные разговоры до утра. Вам всем нужен отдых.

– Прежде чем разойтись, – сказал Алексей, – я хотел бы поговорить с Новиковым наедине. Есть вопросы, которые не могут ждать.

Карпова кивнула.

– Конечно. Доктор Новиков получил здесь полностью оборудованную лабораторию. Уверена, вы найдёте там место для беседы.

Лаборатория Новикова занимала большое помещение на нижнем уровне комплекса. Она была оснащена всем необходимым для работы с нейротехнологиями и имплантами – от базового медицинского оборудования до продвинутых сканеров и компьютерных систем.

Старый учёный провёл Алексея внутрь и закрыл дверь, активировав систему защиты от прослушивания.

– Теперь мы можем говорить свободно, – сказал он. – Карпова обеспечила хорошую защиту, но осторожность никогда не повредит.

– Ты ей доверяешь? – прямо спросил Алексей.

Новиков задумчиво потёр подбородок.

– Насколько это возможно в нашем положении. Она появилась через день после атаки на моё убежище, предложила защиту и ресурсы. И пока выполняет свои обещания.

Он указал на оборудование вокруг.

– Всё, что я просил – предоставлено. Полный доступ к исследовательским материалам, свобода работы. Но да, я понимаю её мотивы. Мы – ценные активы в её игре против Громова и «НейроТех».

– Политические игры, – горько усмехнулся Алексей. – Из одной паутины в другую.

– С одной важной разницей, – заметил Новиков. – Карпова не пытается контролировать наши мысли и воспоминания. По крайней мере, пока.

Он подошёл к центральному компьютеру и активировал его.

– Но ты пришёл не обсуждать политику, верно? Тебя интересуют импланты, их состояние, возможности.

– Да, – кивнул Алексей. – После всего, что произошло в комплексе «Омега»… Мне нужно знать, насколько стабильно моё состояние. И насколько реальна угроза перепрограммирования, если они снова поймают меня.

– Давай проверим, – Новиков указал на диагностическое кресло, похожее на то, что использовалось для нейрокартографии, но более продвинутое. – Это позволит нам увидеть полную картину.

Алексей сел в кресло, и Новиков начал подключать электроды и датчики, настраивая систему мониторинга.

– После нашей поспешной процедуры стабилизации в убежище, твои импланты работали в ограниченном режиме, – говорил Новиков, выполняя настройку. – Теперь, с полноценным оборудованием, мы можем провести более тщательную оценку и потенциально улучшить функциональность.

Система активировалась, и над креслом появилась голографическая проекция мозга Алексея с наложенной на неё схемой имплантов. Красные и синие линии переплетались, показывая взаимодействие органического и кибернетического.

– Удивительно, – пробормотал Новиков, изучая данные. – Наша поспешная стабилизация оказалась более успешной, чем я ожидал. Базовые протоколы синхронизации работают стабильно, нет признаков деградации или отторжения.

– Значит, я в порядке?

– В техническом смысле – да, – ответил Новиков. – Но это лишь поверхностный уровень. Давай посмотрим глубже.

Он активировал дополнительные сканеры, и голографическая модель расширилась, показывая более детальную структуру взаимодействия имплантов с нервной системой.

– Вот здесь, – Новиков указал на область в лимбической системе, – мы видим интеграцию модуля «Мнемозина» с центрами памяти и эмоций. Эта технология была создана Васильевой для терапевтических целей, но «НейроТех» трансформировал её в инструмент контроля.

Он увеличил изображение этой области.

– Изначально технология предназначалась для лечения тяжёлых случаев ПТСР и травматических воспоминаний. Идея была в том, чтобы помочь пациентам реинтегрировать фрагментированные воспоминания, создать более адаптивные нарративы для болезненного опыта.

– А не стирать и заменять воспоминания полностью, – заметил Алексей.

– Именно, – кивнул Новиков. – Но военные увидели другой потенциал. Возможность создавать идеальных солдат, не обременённых моральными дилеммами или психологическими последствиями своих действий. Солдат, чью историю и личность можно было переписывать по необходимости.

Он указал на другую область проекции.

– А вот здесь мы видим более глубокий уровень интеграции – нейронные имплантаты, связанные с центрами принятия решений и исполнительными функциями. Это часть системы «Кукловод», обеспечивающая прямой контроль над действиями.

– То, что позволяло им активировать