Архитектор Душ IV - Александр Вольт

Это делало ее самым большим риском. Рассказать о магической проблеме агенту МВД, у которого может и не быть никаких способностей, все равно что подписать себе приговор.

Но в то же время эта минимальная вероятность, что она все же что-то знает или имеет выходы на тех кто знает, делала ее и единственной возможностью. Я не мог прийти в эльфийское посольство с улицы и попросить аудиенции у специалиста по магии душ. Мне нужен был тот, с кого я могу начать.

Моя проблема не сила. Моя проблема — это цепь, которая приковала ко мне двух девушек.

Я стал печатать, взвешивая каждое слово.

«Я не мог позволить погибнуть важному кадру, — начал я издали. — Представь, какой бы шум начался, узнай, что в Феодосии во время тайной операции погиб мало того что эльф, так еще и из МВД».

Я сделал паузу, собираясь с мыслями. Нужно было изложить суть, не раскрывая компрометирующих деталей. Ни слова про оккультизм, ни слова про неумелый ритуал. Лишь факты и их последствия. Понятно, что даже в таком случае могут возникнуть вопросы, но нужно было пробовать.

«Некоторое время назад произошел магический инцидент. Его последствием стала непреодолимая связь, возникшая между мной и двумя другими людьми. Девушками, которых ты видела».

Слова ложились на экран ровными строчками, складываясь в длинные предложения.

«Эта связь имеет физические ограничения. Мы не можем отдаляться друг от друга дальше чем на сто пятьдесят шагов. Любая попытка приводит к мучительной боли, которая усиливается с каждым метром».

Перечитав написанное, я выдержал паузу для осознания. Пока что все было в норме: обозначенная проблема и ее характеристики.

«Мне нужен специалист. Не целитель, не боевой маг. Мне нужен тот, кто разбирается в магии душ и энергетических связей. По моим предположениям, найти такого можно лишь среди твоего народа. Если ты что-нибудь об этом знаешь, буду благодарен за помощь».

Нажав «отправить», я встал и подошел к окну, поставив створку на откидывание. Вечерний прохладный воздух тут же скользнул в приоткрытую щель и прополз, словно змея, по ноге вниз, отчего по коже тут же побежали мурашки.

Что она ответит? Не сочтет ли меня за поехавшего или… не проследит ли странную связь между мной и оккультистами? Она все же эльфийка, и скорее всего этот ритуал, который проводили, должен быть ей известен.

Ответ себя не заставил долго ждать. Телефон снова дернулся в руке. Подняв его к лицу, я открыл чат и прочитал одну простую строчку.

«Громов, ты что, один из них? Ты тоже оккультист?»

Внутри все похолодело. Я смотрел на телефон, ожидая продолжения. Курсор в строке ввода сообщения назойливо мигал, призывая отправить один единственный символ: «?». Но я продолжал ждать.

«Шучу. Хотела бы я сейчас видеть выражение твоей физиономии)», — пришел от нее ответ.

Ого, скобочка. Это еще что такое? Где серьезность? Где полунамеки и прочие эльфийские сложности в передачи мысли?

«Чего завис, Громов, поймала с поличным?».

Я тут же нашелся. Пойти навстречу такой провокации и подыграть было лучшим прикрытием.

«Да. Ты поймала меня с поличным. Напишешь теперь донос в Инквизицию?».

«Конечно ».

Еще и эмодзи добавляет. Это уже ни в какие рамки. Я написал:

«Кто ты и куда дела Шаю? Или ты тот доппельгангер, который притворялся Вяземским, а теперь выдаешь себя за сотрудницу МВД?».

«Да. Ты тоже поймал меня с поличным. Что теперь будем делать?»

Я хмыкнул. А она забавная, когда не старается строить из себя надменную эльфийскую деву, которой люди и в подметки не годятся. Хотя на фоне своего брата она вообще казалась солнышком.

«Решать проблемы», — ответил я ей.

«Интересное предложение. Что ж, я согласна. Мне нужно время, чтобы кое-что проверить. Кажется, я знаю, чем смогу помочь, но с одним условием».

«Условием?» — я улыбнулся, выгнув брови в удивлении. — «Кажется, ты недавно спрашивала можешь ли меня отблагодарить».

«Верно. Но ты даже не выслушал».

«Слушаю».

«Если все получится, составишь мне компанию?»

Если бы в этот момент я пил чай или ел, то однозначно бы поперхнулся.

«Давай обсудим подробнее, чтобы не было недосказанности. Что ты подразумеваешь под „составить компанию?“».

«Громов… вечер, отсутствие твоих спутниц, какой-нибудь ресторан, который ты сочтешь в этом убогом городе приемлемым для столичной эльфийки».

«Да нормальный город, не начинай», — ответил я. — «Уверен, что местный „Мышлен“ способен заткнуть любой московский».

«Договорились. Сходим в него».

О как. А я всего лишь выдвинул предположение.

«Сначала вопрос, потом ресторан», — настоял я. Приятная компания, любовные утехи и все последствия, вытекающие из подобных диалогов это, конечно, замечательно, однако моя проблема волновала куда сильнее, чем развлечения.

«Ага. Утром деньги, вечером стулья», — ответила она, на что у меня вырвался смешок. Вот те раз, конечно. И такие легендарные цитаты здесь тоже встречаются, забавно.

«Можно сказать и так. Но, если все выйдет — я буду только рад. Не каждый день удается пообщаться с представителями другой расы, которые не смотрят на меня с пренебрежением».

«Скольких ты видел живыми, Громов?)».

«Как минимум троих», — ответил я предельно честно и не соврал. Шая с Нандором и Торбин. Причем последний относился ко мне предельно адекватно.

«Ладно, душ освободился наконец-то. Напишу когда что-то узнаю. Доброй ночи и еще раз спасибо».

«Доброй ночи».

* * *

Чат схлопнулся. Шая медленно, почти неосознанно прижала телефон к груди в области сердца.

Под ребрами разливалось непривычное и странное тепло. Десятилетиями ее учили контролировать чувства, анализировать их, препарировать до тех пор, пока от них не останется лишь сухой вывод. Но это… это чувство не поддавалось анализу. Оно просто было.

Шая повернулась к панорамному окну. Внизу огни Феодосии сияли по ночной тьме как горсть брошенных самоцветов на черную скатерть. Она смотрела на них, но не видела, погруженная в собственные мысли.

Странный. Очень странный человек. Грубый, порой резкий, лишенный всякого изящества, но в его действиях была своя логика и… как это называется у людей? Кажется, человечность. Шая не знала, почему о Викторе Громове ходили те слухи, о которых она читала в досье. Почему-то ей казалось, что этот человек был куда более «чистым», если так можно выразиться, по отношению к своей работе и справедливости, чем многие другие.

Если подвести более простой вывод, то Шая озвучила в своей голове его так: Виктор Громов в ее глазах — самый настоящий человек с большой буквы. Возможно, в ней говорило чувство