Бог-Император - Михаил Соколов

— Вот ты и заговорил по-своему, змей, — сказал воевода. — Линяешь шкурой на ходу, не получилось нахрапом нас взять и в пораженье ищешь выгоды. Бой приму. А условия твои для глупых детишек. Одолеешь меня, мои всех вас добром отпустят. Я одолею — всех твоих возьму. Не согласен, иди прячься за спинами охраны, буду тебя силой брать. — И, поднимаясь, добавил — Оружие бери, какое хочешь. Мне все едино.

Выше урочища была площадка солончака, где и трава не росла, и сурки не рыли нор, а значит, конь не поломает ног. Трехпалым птичьим лапам лорков норы не страшны, а конь, на скаку ломая ногу, мог рассчитывать лишь на милосердный взмах стали.

На одном краю стеной столпились обры, на другом — люди. Все прослышали об условиях, но известие по-разному на всех действует. Людей веселит злая радость. Однако и колет мысль: а ну как?.. Нет, все будет хорошо! И сразу думается: а ну как все-таки?.. Будешь способен покорно отпустить врага, убийцу близких? Нет ответа, да и не нужен. Воевода Доброслав знает все. И делает как лучше.

А вот обры, кажется, забыли о войне. Чувствовалось, война для них в любом случае кончилась. Победит Арсун — уйдут домой, погибнет вождь — пленному тем более не нужно оружие. Стоит толпа чешуйчатых воинов и разевает розовые пасти. Так бы и воткнул меч!..

Приказав Радиму, чтобы заставил всех не на поле глазеть, а за обрами следить, воевода легко вскакивает в седло и шагом трогает коня.

Обр выше ростом, а сидя на лорке, кажется еще больше. И многие сомневаются на мгновение: ну как задавит нашего воеводу? Но вера в силу вождя торжествует — нет, не может быть.

Обры по природе мощнее, и руки — силы нечеловеческой, но на то они и нелюди. Кому же много дается, тот, уверовав в свою исключительность, обычно только слабеет, регрессирует во всем. По сравнению с этими ящерами человек от рождения не имеет ничего, он вынужден совершенствоваться, и предела этому нет.

Воевода одет в железный доспех. Точнее, в кафтан из кожи зубра в палец толщиной, на которую чешуйками — есть у кого поучиться! — нашиты железные бляхи. Под кафтаном — кольчуга, под ней поддет толстый ватник из льняной пряжи, иначе доспех как бы и ни к чему: от удара ломается кость. Так же одет и обр, лишь по верху шлема вместо острия, как у людей, идет острый гребень.

А щиты, копья и мечи одинаковы, все сделано по одному образцу, ибо умельцы-кузнецы есть только у людей — обры к тонкому ремеслу неспособны. Начав завоевания, они просто вынудили трудиться пленных. Сергею об этом рассказал Доброслав, а ему — пленные обры, которых заставило разговориться каленое железо.

На поле вот-вот начнется схватка. Арсун наклонил копье и, понукая лорка, помчался навстречу воеводе. Доброслав со щитом, но без копья, а с цепным кистенем, состоящим из ручки с ременной петлей для запястья, цепи длиной почти в метр и кованого железного шара с шишками, весом килограмма в два. Такое оружие требовало не столько силы, сколько безупречно тренированного глаза.

Два всадника несутся навстречу друг другу. Кто победит? Сомкнулись. Воевода поймал острие копья срединной бляхой щита, а сам, крутанув кистенем в воздухе, задел убийственным замахом утиную голову лорка.

Разъехались. Что-то там?.. Обр потерял копье — неудачно отбитое Доброславом, оно поразило коня, отъехав в горячке схватки, конь уже, шатаясь, падал. Вождь ловко соскочил. Все так быстро! У лорков, видно, нет мозгов — железный шар снес полчерепа, а тот все еще несет всадника.

Но нет, упал, — равный бой. Оба бойца потеряли своих животных. Оба спешат друг к другу. Арсун на ходу подбирает копье, в левой руке вместо меча свисает сеть. Он надвигается, не отрывая от земли ступней широко расставленных ног. Выставляет копье, отводя назад левую руку с сетью, огромная полированная морда сверкает на солнце.

Метнув в лицо Доброслава жало копья, Арсун сбил расчет воеводы. Пущенный в цель шар запутался шипами в ячейках: вместо своего тела обр подставил сеть.

Рывок, и Доброслав едва не падает. Ременная петля рвет кисть, занята щитом левая рука, и нечем полоснуть по крепкому ремешку… Упадет Доброслав?..

Нет, ременная петля не выдерживает, и вместе с сетью обр подтягивает к себе кистень. Доброслав с лязгом вытаскивает меч и, пока Арсун занят сетью и добычей, коротким взмахом перерубает древко вражеского копья.

Отскочив, зверочеловек отбрасывает бесполезное теперь древко, затем сеть и, возвращаясь к испытанному оружию, бросает щит со спины на левую руку. В правой меч уже кажется продолжением кисти, покрытой зеленоватыми, словно бы искусственными чешуйками.

Чего ждать? Нечего! Жарко. Обр будто бы наметился рубить сверху, а ударил наискось снизу, тяжелый меч летит в колено противнику, а голову с длинным рылом обр прячет под щит. Железо встретило железо, меч выщербил меч, и замелькали оба клинка, как змеиные жала.

Доброслав ударил врага по шлему, а сам получил удар по плечу. Стальной кованый погон остался цел, уцелело и плечо. Железо мечей бесплодно спорит с крепостью доспехов.

Теперь, когда первый запал боя прошел, оба бойца кажутся со стороны расчетливыми игроками. Обр тяжел и массивен, и Доброслав уже не мальчик, чтобы в прыжках и увертках испытывать ловкость и удачу. Опыт и мастерство сделали его лучшим среди людей, слева, справа, сверху, сверху, сверху бьет воевода, и обру уже тяжело выдерживать такой темп, он пробует силой переломить натиск, бьет изо всех сил, и воевода ловит лезвие вражеского меча краем щита точно между двумя коваными пластинами, которые и предназначены для подобного приема, резкое движение щитом, мгновенное напряжение всего тела — закаленная сталь звонко лопается, и отлетают обломки…

Арсун не медлит ни секунды, бьет Доброслава щитом, отвлекает внимание и успевает выхватить второй, запасной меч, не настолько длинный, как основной, но все же…

Люди забыли о времени, каждый человек и каждый обр бьется за своего и вмести с ним. Все исчезло, кануло в пустоту, и смешными кажутся страсти, измены, споры мир Господа нашего Отца-Императора сузился до этого поля, нет, еще уже, размахом меча можно охватить, и здесь прячется не одна жизнь, а жизнь тысяч людей, вот почему не может погибнуть воевода, а обры думают то же самое об их вожде.

Солнце светит сверху и с юга — поперек поля. В ярости мечется Арсун, и не поймешь, от чего ярость — от усталости? или от страха проиграть битву?.. Смерть пока утомилась, обходит поле стороной, и только звенят мечи, и глухо друг о друга бьются щиты.

Обры верят, что Бог-Отец занес путь каждого в книгу жизни и смерти. И уверены, что к судьбе своих верных слуг его воля всегда благосклонна. Людям и проще, и труднее. Наделив их своим обликом и подобием, Бог-Отец дал людям свободу воли. Так что твоя судьба — в твоих руках, и если не поможешь себе сам, Господь способен с презрением отвернуться. Тяжко трудясь, не отдыхая от воинских тренировок в юности, а потом, имея власть, заставляя трудиться себя сам, Доброслав превратился в неутомимого бойца. Но и обр не беспомощен: все в воле Бога, кто бы ни был твой противник, Бог в любое мгновенье может вмешаться: лопнет сосуд в голове, схватит судорогой мышцу… Беспокоиться — пустое…