А впереди дорога так длинна - Allora

- А, жаворонок ты наш, - улыбнулся он. – Не спится? Правильно, а то я вчера совсем обленился на радостях, что все удачно прошло, и ничего не проверил. Спасибо.

Павел коротко улыбнулся и полез в капсулу. Виктор некоторое время наблюдал за ним, потом залез следом.

- Пашка, - требовательно спросил он, - что у вас происходит? По-моему, ты так и не уладил эти разборки.

- Не уладил, - согласился Павел. – Но ты тут тоже ничего не уладишь. Поэтому давай сейчас думать о работе.

- О работе, Козелков, я буду думать, когда будет восемь часов, и сюда придет Копаныгин. А сейчас я думаю о том, что мы опять погрязли в каких-то непонятках, как в самом начале. Мне что, правда выкинуть Ли в вакуум, если она так вам мешает?

- Попробуй, - пожал плечами Павел. – Не думаю, что у тебя получится. Ты и сам не сможешь, да и мы тебе не дадим.

- Да, это я погорячился. Но, Пашка, она все-таки на тебя сильно повлияла. И не только на тебя.

- Вить, я ничего тебе не буду объяснять, одно скажу точно – она не виновата. Это все наши проблемы. Они бы всплыли сами, Ли просто ускорила этот процесс. И давай больше не будем об этом.

Некоторое время они молча работали, закончили проверку первой капсулы, перешли ко второй.

- Пашка, я не хочу, чтобы вы с Мишкой грызлись все время, - заявил Виктор. – Помнишь, я ведь тебя предупреждал? Только вот Мишку забыл предупредить, как-то не думал, что его тоже зацепит. Я тебя понимаю, если честно – я целиком на твоей стороне. Но тут такое дело… В общем, ты его прости. Он же тоже не виноват.

- Не виноват, - согласился Павел. – И мы, кстати, не грыземся… Все будет нормально. Только позже.

- Паш, ведь, фактически, у тебя нет оснований на них злиться. Основания есть у Кати, но она-то как раз молодец. А ты заводишься…

- Слушай, - Павел начал на самом деле заводиться, - давай эту тему прикроем. Что ж это такое – у меня чувство, будто последние пару месяцев мы только и делаем, что выясняем отношения! То я работаю психологом, то ко мне психолог подваливает! Витька, прекращайте эту ерунду, а то я, правда, взбешусь. Давайте уже нормально жить, а? Пусть они делают, что хотят, мне все равно, понимаешь?

Виктор нырнул в капсулу. Спустя несколько секунд оттуда донесся его приглушенный голос:

- В том-то и дело, что тебе не все равно. И однажды тебя это стукнет. Это сейчас тебе кажется, что все нормально, пока ты злишься. А вот будешь ты как-нибудь вымотанный, усталый и перенервничавший, вот тогда тебя и приложит.

- Спасибо, я постараюсь это как-нибудь пережить, - вздохнул Павел.

Весь день, пока Виктор и Михаил работали на планете, Павел провел у грузового шлюза – приемка и распределение сырья с планеты тоже было не самым легким занятием. Федор же в это время следил за переработкой льда в пригодную для употребления воду, которая помещалась в отремонтированный четвертый резервуар. Девушки, как всегда, были на подхвате – Катя помогала Федору, Юля – Павлу, Варя занималась уже привычным для себя занятием – дежурством по столовой, а Лиэлл из рубки следила за ребятами на планете.

В таком темпе они проработали шесть дней, на седьмой оставалось два последних рейса. Павел с Федором уже собирались идти надевать скафандры, когда Виктор позвал их в рубку.

- Ребята, мы выбили почти весь чистый лед из пятого квадрата. Будет лучше, если сегодня вы перейдете в шестой. Там мы еще не брали ничего, целина нетронутая… Единственное «но» - в шестом квадрате явно прослеживается расщелина. В принципе, снега и льда там столько, что она засыпана, видимо, до самого дна. Посмотрите топограмму.

После прослушивания инструкций «как быть осторожным около пропасти, заполненной снегом», они получили добро на выход и отправились одеваться.

Уже около шлюза Павел притормозил – показалось, что левый ботинок вот-вот расстегнется. Федор прошел внутрь, а он наклонился проверить застежку. Выпрямился и увидел прямо перед собой серьезное лицо Лиэлл.

- Проводить пришла? – заставил он себя улыбнуться. – Сегодня заканчиваем.

- Я знаю, - без улыбки откликнулась она. – Я проводить, да… Паша, я вас очень прошу – будьте сегодня аккуратнее. Я чувствую, что там опасно.

Павел приятно удивился. Она за него волнуется. Надо ее успокоить, что они там не видали, на этой снежной равнине.

- Ли, не переживай, - осторожно дотронулся он рукой в перчатке до ее плеча. – Мы там уже каждый метр знаем. И там никого нет. Все будет нормально, не беспокойся. К тому же, всего два рейса осталось. Завтра мы отсюда уже улетим.

- Да, конечно, - согласилась она. – Наверное, это я просто устала ждать. Так тоскливо сидеть в рубке, когда все работают, - она постаралась улыбнуться, но у нее плохо получилось.

Что ж ты так волнуешься, милая, - подумал Павел и поймал себя на знакомом желании снять перчатку и погладить шелковые волосы, притянуть ее к себе, обнять и успокоить. Ладно, сейчас Мишка освободится, и все у нее будет. Сам удивился, как легко это подумалось. Вот значит, почему Катя тогда так спокойно говорила о «человеческих» глазах Михаила.

Знать, что ей будет хорошо – и больше ничего не надо. Не надо? А, черт…

- Спасибо, Ли, мне пора, - отстранился он. – Счастливо! Не грусти.

- Счастливо, - эхом отозвалась она. – Будь осторожен, Паша!

Уже в капсуле Павел вспоминал это ее тревожное прощание, и на душе одновременно делалось не по себе, от холодка - а вдруг она права? - и от тепла, с которым она это сказала. Вот ведь… Неужели теперь всю оставшуюся жизнь он будет, как во втором классе, считать взгляды и мерить температуру произнесенных слов, оставшихся "от щедрот" с барского плеча другого? Дурак.

- Адмирал, отключи разгонные, входим в атмосферу, - шутливо, но с тенью беспокойства произнес в наушниках Лобанов.

Павел снова чертыхнулся сквозь зубы и выключил разгонные двигатели. Точно, совсем дурак.

Капсулы они посадили на изрядно потрепанном пятом квадрате, ближе к границам шестого. Выкатить автопогрузчики, приспособленные для перевозки глыб льда, достать излучатели, и - вперед, заре навстре… тьфу, она на орбите осталась… Ну, равнинам снежным навстречу.

Первый рейс они завершили удачно,