Ментальная кухня – 2 - Максим Злобин

Ержан чистый физик, а Мансур… э-э-э… как бы так сказать? Формулировка «Маг Времени» — слишком уж дохрена пафосная, расплывчатая и вообще не точная. А как его по-другому назвать я не совсем понимаю. Маг быстроты? Маг рефлексов? Концентрации? Не важно! К сути: Старший Байболотов мог временно разгонять восприятие и устраивать внутри своей головы слоу-мо эффект. Не сильно и на крайне короткий срок, но плюшка всё равно очень полезная. Как Нео от пуль не увернёшься, но и лишний раз в хлебало не выхватишь.

Э-э-эх… я и так уже мечтал вырастить из Мишани лютого демонолога, а из Гио оборотня, а тут ещё и эти двое подоспели. Где мне только столько бабла найти? И кстати! Надо бы уже пробить стоимость инициации, и узнать места её проведения.

Так вот!

Долго ли, коротко ли, я предложил Байболотовым стать моей личной охраной, а Байболотовы согласились. Кстати, согласились они не только на это. Синька нашептала нам изысканный план того, как можно пустить пыль в глаза моим потенциальным обидчикам. Пока казахские повара изображают из себя японских сушистов в ресторанах конкурентов, мои друзья пойдут гораздо дальше. Лысина, кимоно, и палки эти… как у Донателло из «Черепашек-Ниндзя».

Сделаем из них шаолиньских монахов. Один Сунь, другой Укун.

Тем более, что у них ведь ещё и альпака есть! И ничего что между Чили, — родиной альпак, — и Шаолинем примерно половина земного шарика. По мне так всё должно смотреться очень органично, а заклёпочники пускай дружным строем проследуют в задницу.

И да. Учитывая, что уже через неделю можно ожидать первые покушения со стороны Орловых, охрана мне явно не помешает. Вот только впредь спать мы всё-таки будем в раздельных помещениях, ведь они мне больше на людях нужны. Для солидности.

— Доброе утро! — ворвался в комнату Солнцев.

Свежий, бодрый, весёлый, вообще ни разу не с бодуна. Он-то вчера не пил; сказал, что теперь до окончания суда ни капли в рот не возьмёт. Принципы у него дескать. Какой-то негативный опыт был, и его повторения он ни за что не допустит.

— Здорова, Вась! — пожал мне руку Яков Саныч. — Привет, Мансур! — обратился он к проснувшемуся старшему брату Байболотову, а потом присел на корточки над младшим: — Ержа-а-а-ан, — ласково протянул Солнцев. — Открывай скорее глазоньки, уж день на дворе, а ты всё нежишься.

— М-м-м, — заворочался Ержан и начал причмокивать во сне.

А я взглянул на часы и малость охренел. И впрямь, время уже перевалило за полдень. Какой-то внеплановый выходной у меня сегодня образовался по ходу дела. Или нет?

— Вставайте, ребят, собирайтесь, — сказал Солнцев. — Пора уже.

— Куда?

— Альпаку забирать поедем, куда же ещё? Я и коневозку заказал, и водителя нашёл, и с Безобразовой созвонился. Ах да! — Яков Саныч сунул руку в нагрудный карман и достал паспорта ребят. — С документами я поутру тоже успел уладить.

Мансур забрал паспорта и быстро что-то проглядел, явно не веруя собственным глазам. А потом крикнул:

— Спасибо, братан! — и в буквальном значении слов обнял-приподнял Солнцева.

— Ну хватит, хватит, — кое-как отбился законник, одёрнул пиджак и: — Жду в машине, — вышел вон из гостевого домика.

Мансур пнул братишку и уже через минуту будущие шаолиньские монахи исчезли, а я остался один. Чуть потупил в окно, собирая ворох мыслей в кучу, — грёбаная чача! — а потом тоже вышел на улицу. И первым же делом уткнулся в трибуны. Ну кайф же! Волейбольную площадку тоже успели собрать. Технически, осталось сетку меж столбов натянуть, мячики закупить и можно устраивать девчачью зарубу.

Но это здесь, а чуть левее начинались открытые беседки. Грибки такие с лавочками, и рядом с каждым личный мангал. Тяжёлый, кованый, — что называется «дизайнерский», — и с виду довольно прочно вкопанный в песок. Такой даже специально повалить будет трудно.

Сами беседки из такого же бруса, что и дома. Что хорошо. Помнится, мы забыли с Гошей обговорить этот момент, и я боялся, что он закупит какую-нибудь стилизованную под тропики хрень. Ну… пальмовые листья, бамбук, вот-это-вот-всё.

Вкупе с песчаным пляжем летом картинка была бы сказочная, согласен. Но вот осенью, когда загорится сентябрь, это выглядело бы смешным и нелепым.

— Хорошо, — пробормотал я вслух.

Так… Бодриться! Срочно бодриться! Вполне возможно, что день ещё не окончательно потерян! Возможно, что он несёт мне прорву ништяков, и мне надо быть готовым эти ништяки пожинать. Так что я зашёл в первую попавшуюся беседку, стянул с себя одежду, вышел и занырнул в воду. Ну а пока плавал, продолжил вспоминать.

Казахи-монахи — это очень круто и интересно, но в списке важностей они стоят чуть ли не на последнем месте. Вчера ведь был и серьёзный разговор. Главный и основополагающий.

Итак, вместе с Солнцевым и Захар Палычем мы продолжили мозговой штурм относительно того, как прижать Орловых. Несмотря на ту разухабистую многоходовку, что мы провернули вчера, первоначальный план один хрен провалился. И рано мы начали радоваться; очень рано.

Табельный тестер Гачина-Мучинского раздолбан копытами экзотического животного. И что же получается? Если бы мы воспользовались именно им, то у нас был бы и порядковый номер, зарегистрированный в базе соответствующим образом, и сам тестер в качестве вещдока.

Но нет. Всё, что у нас есть — это видеозапись. Личность Безобразова на ней подтверждена, — к этому не прикопаться, — а вот насчёт тестера у суда могут возникнуть вопросы. Пруфов никаких. Просто запись, и на этой записи в руках барона зажигается красный огонёк. Мало ли что это за огонёк? Адвокат скажет «подделка», заговорит судье зубы, и мы просто пойдём дальше.

Но! Без добра худо, как «Accept» без Удо. Всё было не зря. Та запись, что мы сделали — это повод для дядьки Захара провести свою собственную проверку. Насколько я понял, Алексей Гачин с недавних пор к племяннику сильно охладел, и небезосновательно считает его дятлом, — большим и пёстрым, ага. Но тут он просто не сможет бездействовать, какие бы между ними ни были отношения. Работа у него такая. Всё равно что МЧСники проигнорируют сообщение о заложенной бомбе.

— Я клянусь! — бил себя в грудь хмельной Гачин-Мучинский. — Я всё на карту па-А-аставлю! Я заставлю дядь Лёшу мне па-А-аверить! Пусть меня из рода исключают, если я не прав!