Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

Кто? — развеселился Сёмушкин. — Да ты его уже никогда больше не увидишь. Ты уже использованный материал. Что тебе пообещали, что свяжутся с тобой, когда понадобишься? Да? Ну видишь? Это всё брехня. Ладно, не отвлекайся! Скажи мне только одну вещь из всего, что мне нужно. Где ты был? Куда он тебя посылал? Говори спокойно, здесь кроме меня и тебя нет никого, приобщить твои слова к делу я не смогу. А ты скажешь и пойдёшь дальше по своим делам. Лады? Давай. Куда он тебя отправлял?

Да-да, никого, кроме нас здесь нет, а запись-то идёт. Оперативные материалы собираются. Он меня обрабатывал по всем правилам психологии. Испугал посадкой и тотчас предложил выход, как этого избежать. Потом сказал, что ему нужно было о Весёлкине всё, что я знаю, но разрешил мне сообщить только одну вещь, место моей командировки. Этот приём назывался приманкой. Ну, а если клиент сказал «А», скажет и «Б», как миленький скажет. И всё остальное выложит.

Приёмов таких существовало много. Мне в своей работе их применять не приходилось, профиль другой, но учить когда-то учил. Триста лет назад, конечно, но кое-что ещё помнил, как выяснялось.

— Куда? — наседал Сёмушкин. — Да говори-говори, не бойся. Пойми, ты не предаёшь, а спасаешь Родину! Куда он тебя посылал? Где ты был? Куда ездил? На каком виде транспорта? Какова конечная цель поездки?

Давил бульдог красиво, с интонациями, обкладывал, сыпал вопросами, не давал обдумать ложь, не позволял сосредоточиться. Он увеличивал темп речи, говорил всё быстрее, а скорость речи в большинстве случаев помогает получить согласие.

Потом он вдруг резко замолчал и продолжил после короткой паузы уже совсем другим, значительно более мягким голосом.

— Смотри, я тебе так скажу. Всё-таки, мы советские люди и оба хотим своей стране только лучшего, правильно? Правильно. Поэтому… Ты можешь отказаться. Прямо сейчас скажешь, что не хочешь мне помогать и поедешь в общежитие. Это твой собственный выбор. Сознательный выбор гражданина, понимаешь? Я не шучу, скажешь «нет» и пойдёшь. Но, прежде чем отказаться, подумай. Хорошенько подумай, как ты, комсомолец, будешь смотреть людям в глаза, как ты товарищам своим в глаза поглядишь, зная, что не помог своей стране, своему народу. А кому ты помог? А помог ты врагу, внедрённому агенту, фабрикующему лживые материалы, чтобы опорочить руководство нашей страны. Ты можешь себе это представить? Чтобы комсомолец и отличник помог врагу нашего великого народа, народа-победителя и народа-труженика? Ты ведь даже в партию хотел вступать, кажется.

Он стелил красиво и самозабвенно, просто артист. Художник. С большой буквы «Х». Естественно, право на «нет» было совершенно фиктивным и эфемерным. Скажи я сейчас это самое «нет», он бы ответил, мол, хорошо, это твой выбор, твоё право, и продолжил бы ломать и убалтывать.

— Так что? — снова пошёл он на ускорение. — Скажешь? Мне нужно знать, куда ты ездил. Ничего, кроме названия населённого пункта? Готов? Тогда давай? Ну! Куда⁈ Куда⁈ Куда ты ездил⁈ В Ош?!!!

Название «Ош» прозвучало резко и громко, специально, чтобы ошарашить. Я, конечно, виду не подал, но был удивлён.

— В Ош⁈ В Ош ты ездил?

— Да, — без задержки и как бы поддаваясь тактике этого энэлпэшника, подтвердил я.

— Ну, вот. И молодец, что сказал. Видишь, ничего не случилось, правда? А чего ломался-то?

— Я не говорил, — ошарашенно и даже немного испуганно ответил я и помотал головой. — Это вы сказали!

Ну, а что, я в начальной школе тоже в драматический кружок ходил. Мне даже главную роль доверили, Герасима из «Му-Му». Мама и дедушка с бабушкой едва сдержались, чтобы не расхохотаться. Правда, тогда я думал, что они сдерживались, чтобы не разрыдаться, верил в силу своего актёрского таланта. Потом уже они сознались, но триумф был? Был.

— В том-то и дело! — радостно подхватил Сёмушкин. — Вот видишь⁈ Ну, и молодец! Вот и правильно. Это не ты, это я сказал. Давай так и продолжим. Я говорю, а ты отвечаешь, да или нет. А из Оша ты поехал сначала в Фрунзе, а потом в Токмок, правильно?

Я кивнул.

— Что ты киваешь? Да или нет?

Пишет, пишет, всё пишет, зараза.

— Да, — ответил я.

— Хорошо. Тебя отправили к Аскару Ноге?

— Да…

— Передать что-то на словах?

— Письмо было, — помотал я головой.

— Точно? — нахмурился полковник. — Ты сам видел это письмо?

— Только конверт.

— Хм… Ну, а что тебе передали в ответ? Письмо или словесное послание?

— Ничего, — развёл я руками. — Вы же говорите Весёлкин больше не проявится. Какой тогда ответ? Или вы не уверены?

— Чего сделает? Не проявится? Нет, конечно… Хм… Точно ничего не передавали?

— Нет…

— А как ты добирался?

— Я летел на самолёте.

— Из какого аэропорта и куда? — сосредоточенно спрашивал полковник, понимая, что клиент, то есть я, уже поплыл, причём, без особых усилий с его стороны.

Он радовался этому, радовался своим способностям, своему мастерству, и уже не так внимательно следил за беседой.

— Я не знаю. Меня посадили в вертолёт, перевезли на военный аэродром и военным бортом переправили на место. Вернее, куда-то там. А потом на машине.

— Встречали, да?

— Да.

— Письмо передали, — нахмурив лоб, и выстривая логические конструкции, прищурился он. — и всё, да? Хм… Хм… Хм… Показали кому-надо и… Значит… значит тебя просто показали, и теперь ты будешь возить деньги… А обратно повезёшь что-то другое. А может, и не повезёшь.

— Вы же сказали, что он больше на связь не выйдет! — воскликнул я.

— Я же не знал, как глубоко ты пал, — развёл он руками. — Ты хотя бы понимаешь, о чём идёт речь?

— Не совсем, — мотнул я головой.

Я действительно не понимал. Нет, то что населённые пункты, кроме Оша, лежали в районе Чуйской долины, было ясно. Но конопля там была дикорастущая, не обладающая в полной мере свойствами, достаточными для организации полноценного трафика. Ну ладно, об этом мы ещё подумаем.

— Это наркотики, — победно заявил полковник и хмыкнул. — Влип ты парень и влип очень серьёзно. Но ничего, не робей, я тебе помогу. Всё, успокойся, сейчас поедешь домой. Вася Сомов тебя отвезёт. Теперь ты будешь работать под моим крылом. Я тебя в обиду не дам, но и спрашивать буду по всей