Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

— Эх, Царёк-Царёк, — вздохнул я и, когда он развернулся и с гортанным рычанием снова бросился в мою сторону, пробил ему в солнышко.

Он задохнулся, выпучил глаза и согнулся в три погибели. Избиение людей никогда не приносило мне радости, но тут был такой случай, что других вариантов воздействия уже не имелось.

Сейчас я успел, слава Богу. А вот пятьдесят лет назад ничего не знал об этой алковечеринке в узком кругу. Поэтому отметелить Царька удалось лишь постфактум, когда исправить что-то было уже невозможно.

Славка бегал за Ленкой, а она дура малолетняя, крутила задом и заглядывалась на самцов с бушующим тестостероном, хотя отвечать на требования этих самых самцов в положительном ключе не собиралась. Она жила в мире розовых пони, пукающих сахарной ватой и грубое вторжение в свой организм чужой малознакомой, но крайне напористой плоти восприняла крайне болезненно.

Слегла, занемогла, а когда преследование насильника по закону упёрлось в отказ о возбуждении в результате сговора представителя власти с родственниками подозреваемого, отчислилась, уехала и никогда больше не появлялась на горизонте. Славик глубоко переживал произошедшее, винил себя и слетел впоследствии с катушек, оставив советскую науку без своей светлой головы.

— Лен, ты зачем сюда пришла? — спросил я, пока Царёк приходил в себя. — Ты что, вообще безмозглая? Не понимаешь, для чего тебя Цесаревич позвал?

— Он просил, чтобы я ему по теплотехнике помогла… — сквозь слёзы выдавила она.

— А ты не слышала, что он с такими дурёхами делает? Ни одна история до тебя не дошла про тех, кого он тут на этой вот коечке оприходовал, а они потом ничего сделать не могли?

— Я думала… — громче завыла она.

Думала она, видите ли.

— А водку зачем пила?

— Чтобы Славику помочь…

Тьфу!

Цесаревич, мать которого работала на овощебазе и имела блат во всех слоях советского общества, пошатываясь поднялся и непонимающе уставился на меня.

— Ты кто такой, вообще? — выдавил он.

— Илья Муромец, — ответил я.

— А чё тебе надо?

— Хочу наизнанку тебя вывернуть и хоботок заодно оборвать, чтоб ты не пихал его, куда не просят.

— Я чё тебе сделал? Я ж тебя вообще не знаю.

— А что ты там про тумаки нёс?

— Обознался, — чуть качнул он головой.

— Ну сейчас запомнишь, в другой раз уже не обознаешься. Ты вот сестре моей моральный урон нанёс и брату моему. Не врубаешься?

— Вот этим что ли? — пренебрежительно сморщился немного оклемавшийся Цесаревич.

Он брезгливо глянул на Славика да и на Лену тоже. Высокий, чернобровый баловень судьбы и любимец модных девиц.

— Ага, — подтвердил я. — Вот этих.

— Слушай, иди ты в жопу, Илья Муромец! — распушил он свой хвост. — Ты знаешь кто я такой? Я же могу тебя вообще сгноить. Нах ты нарываешься? У меня у предков в милиции всё схвачено и подмазано, там у тебя вообще шансов не будет. Нет, правда. Ну и чё, дал ты мне сейчас пи****ей, а потом-то что? Ты о будущем-то подумай. У тебя мозги есть или нет? Или чё, тебе девку надо? Вот эту именно? Так она же никакая вообще, левая, ноль полный, я её чисто ради хохмы решил оттянуть, чтоб вот этого придурка унасекомить.

— Послушай, хохмач, — спокойно сказал я. — Если ты ещё хоть одну девушку… обидишь, я тебе шею сверну. Щёлк и нет тебя. Был Царёк, да весь вышел. Веришь?

— Ах ты сука! — прохрипел он, услышав ключевое слово. — Конец тебе, понял? Пошёл вон отсюда, я сейчас ментов вызову. Чмыря этого забирай, а девку я буду до самого утра…

Не успел договорить. Короткий удар заставил его заткнуться. Он упал на пол, а я чуть наклонившись пояснил:

— Если твоя матушка подкупила одного или даже двух-трёх нечистых на руку мильтонов, ты думаешь, у тебя в кармане вся милиция и ты сможешь сохранить свою шею в целости? Не обманывайся.

В подтверждение своих слов я ещё раз коротко ткнул его в морду, и он отключился.

— Вставай, Лена, не сиди, — кивнул я не состоявшейся жертве насилия и кинул валявшийся на полу Славкин свитер. — Надень и помоги мне его дотащить до комнаты.

Славка был чуть живой, когда мы его тащили по коридору, мычал и качал головой. Ключи от комнаты, к счастью, нашлись в его брюках и мы, уложили его на кровать. Первым же делом я проверил свою заначку. В свёртке, спрятанном за тумбой, я нашёл — деньги и ключи. Целых пятьдесят рэ, между прочим.

— Ты хоть понимаешь, что он из-за тебя выпил? — начал я воспитывать Лену. — Ему же вообще нельзя. Он от этого умереть мог. Тебе надо было хватать его и уходить от Цесаревича, а не бухать вместе с ними. Ты в уме, девочка?

Она похлопала глазами, большими и печальными, как у бурёнки, и неуверенно покачала головой, шевельнув, как щупальцем, толстой русой косой.

— Я не просила его за мной бегать, — пьяно прошептала она. — Он даже постоять за меня не смог…

Идиотка.

— Вообще-то, если бы не он, ты бы сейчас уже корчилась в объятиях Цесаревича. От непередаваемого удовольствия. И с разбитым лицом.

Она вспыхнула.

— Он бы ничего мне не сделал! Он разозлился из-за прихода Славика!

— Какая ты несусветная дура, Леночка, — покачал я головой.

Славик застонал и завозился на постели. Я махнул на его глупую возлюбленную и открыл бутылку «Нарзана», стоявшую на столе.

— Давай, побудь сестрой милосердия, — кивнул я, наливая шипящую воду в стакан. — Сними с него ботинки и брюки.

— Что⁈ — вскинулась она.

— Давай-давай, учись платить добром за добро. Надо дать ему воды. Сейчас ему надо много пить.

Она поджала губы, но послушалась.

— И носки снимай!

— Может, ещё и трусы снять⁈ — рассердилась она.

Ответить я не успел. В дверь настойчиво застучали. Я подошёл и открыл.

— Ну вот, всё, что ни делается, всё к лучшему, — хмыкнул я, разглядывая стоящего за порогом лейтенанта милиции и старшего сержанта, за его спиной.

Дальше за ними в полумраке коридора с видом Мефистофеля стоял Царёк с разбитой мордой и злорадно улыбался.

— Так, Стрелец! — загромыхал вдали голос комендантши. — Ты у меня кандидат на выселение номер один!