Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

— Вот только этого не нужно, хорошо? — нахмурился я. — Легенд и восхвалений. Я это не люблю. Я простой человек, честно выполняющий свою работу.

— Ну, и выполняй дальше, раз так. Это хорошо. Пойдём, я тебе кое-что покажу. Бокал можешь взять с собой.

Он поднялся подошёл к белой двери, ведущей в соседнюю комнату и распахнул её.

— Иди-иди.

Соседняя комната была похожа… не знаю, как в фильмах про маньяков, где какие-нибудь сыщики натягивают ниточки между различными клочками газет, фотографиями и своими записями. Вся комната была оклеена такими клочками и опутана подобными ниточками, многими километрами таких ниточек.

— На это пока не обращай внимания, — махнул рукой Весёлкин. — Я тебе вот, что хотел показать.

Он отпил из бокала и указал сигарой на шесть щитов, размещённых чуть выше других. От них, как щупальца разбегались ниточки по всей комнате.

— Вот, против кого мы состряпали свой заговор, — кивнул старлей. — Это первая группа. Штаты, но там есть нюансы. Не спрашивай, пока без подробностей. Это чисто для общего плана. В общем Штаты, но не Картер. Аристократы, ВЭФ и Ватикан с духовными орденами.

— Где-то я уже это слышал, — прищурился я.

— Возможно. Дальше по списку Китай, Сообщество единой судьбы человечества, красный интернационал новой эпохи. А тут мир ислама с мечтой о строительстве Всемирного халифата. А тут либералы-трансгуманисты и пока ещё молодой Билл. А это у нас богоизбранные товарищи.

На щите было написано: «Евреи Дома Иакова».

— А тут наша геронтократия. Партийные бонзы, вцепившиеся во власть скрюченными пальцами.

— Это я тоже слышал.

— Естественно, это все слышали, но что они сказали, когда умные люди пытались докричаться до их сердец? Правильно, они сказали, что это теория заговора. Но неважно. Я приглашаю тебя не в теорию. Я приглашаю тебя в практику заговора. Сорвём планы империалистов и вот этих всех ребят. Мы создадим свой собственный проект.

— Мы? То есть мы с тобой?

— Нет, не сами. Мы направим реку по нужному руслу. И, послушай… Не мы, а ты. Ты. А я помогу. Проблема в том, что это можешь сделать только ты.

— Почему?

— Это долго объяснять, а сейчас времени мало…

— Как я здесь оказался? — спросил я. — Странно, кстати, что для этого пришлось разбить мне голову.

— Это не то, это, можно сказать, побочка, нежелательное последствие. Но какая разница, как ты оказался здесь? Ты что, хочешь вернуться обратно?

— А это возможно?

— Нет. Но наиболее важный вопрос, что ты собираешься делать. Ты слышишь, вообще, что я говорю?

— Какие есть варианты?

— Вариантов множество. Но меня интересует только один. Мне нужен человек, который поможет мне всё изменить.

— Конкретнее.

— Да, точно, конкретнее. Тебе нравится, что сделали с Союзом? Разорвали на куски, разрушили, растерзали… Не отвечай, я знаю, что не нравится. Хочешь ли ты сохранить страну? Хочешь ли ты помочь ей стать лучше? Свободной, сильной и справедливой. На это тоже не отвечай, эти ответы я знаю, мы тебя изучали. Вопрос, на который предстоит ответить, как далеко ты готов зайти?

— Значит, есть ещё кто-то? Что это за «мы»?

— Да, есть много людей, вовлечённых в эту историю, но они не здесь. Это всё потом. Сейчас главное. Как далеко ты готов зайти?

— Я не люблю высокопарных речей, — пожал я плечами. — А за буйки заплываю всегда.

— За буйки? Уже неплохо. Но нужно до конца.

Я снова пожал плечами. Это было само собой разумеющимся.

— По-моему, — сказал я, — более важный вопрос звучит немного иначе, а именно, могу лия́доверять тебе? После этого «небольшого испытания», которое ты мне устроил, ответ кажется не самым приятным.

— Можешь. Я тебе помогу. А про испытание… Ну, я должен был знать, на что ты способен. Тебя могли убить несколько раз. Но ты выжил. Значит можно идти дальше. И вот ещё что… это не было испытанием, это было реальным заданием.

— Отлично. Только больше я не буду выполнять ничьих заданий, не понимая сути.

— Естественно. Теперь ты сам будешь готовить планы и ставить задачи.

Мы помолчали.

— Интересно, — сказал я после паузы, — почему твоя штаб-квартира находится именно в этом доме, там где живёт моя мать? Я что здесь не в первый раз?

— Просто это удобнее, — ответил он, поднёс к губам сигару, затянулся и выпустил облако дыма. — Теорию оставим на потом. Скажу только, что никуда из этой точки ты перенестись не можешь. Ни вперёд, ни назад. Попал — живи. Здесь всё просто. А остальное потом. За один раз всего не рассказать. Давай теперь поговорим о делах насущных.

— Но я ещё не дал своего согласия…

— На самом деле, дал. Ты меня не сдал Сёмушкину, Рахманову своих сомнений не раскрыл. Или раскрыл? Впрочем, я бы уже знал.

— Ты служишь в КГБ или…

— Или. И по заданию этого «или», служу в КГБ. Мой непосредственный начальник — это Рахманов.

Я нахмурился.

— У тебя там в КГБ, похоже, кто-то активно сливает инфу, — сказал я. — Сёмушкин был хорошо осведомлён о моих передвижениях.

— А я этого и хотел. Пусть он думает, что уже почти поймал меня за жабры.

— А чтобы они стреляли из вертолёта ты тоже хотел?

— Нет, это была неожиданность. И смерть водителя тоже. Я не ожидал, что они настолько занервничают, что пойдут на такой риск. Значит, мы реально можем схватить Щёлокова за хвост.

— А Андропова сможем?

— Думаю, да. Ты поймёшь, когда я введу тебя в курс дела.

— И когда это будет?

— Скоро. Расскажи, он тебя вербовал? Сёмушкин.

Я рассказал.

— Хорошо, — кивнул Весёлкин, макнул сигару в коньяк и засунул в рот. — Значит скоро придётся тебе ехать в Киргизию. Но это, как ты сам решишь. Сейчас мне уже надо бежать.

— Куда?

— У меня дела. Я с тобой свяжусь в ближайшие пару дней, и мы продолжим разговор. Обещаю рассказать что-то более конкретное. Позвони мне через два дня, и я скажу, где мы встретимся.

Он назвал номер телефона.

— Хорошо. Я хочу пожить дня три у мамы. Знаешь, давно не виделись. Очень давно.

— Понимаю, кивнул он. Только