Падшие - Михаил Головачев

на безопасность смысла не имело. Очевидно, что к живой плоти эта среда будет крайне агрессивна. Переброшенная через болото труба с легкостью выдержала меня, даже не пустив колец по зеленоватой глади.

Впереди вытянулся неровным пятном на карте небольшой перелесок с облетевшими скрипучими деревьями. Прежде чем я ступила на едва заметную тропку, темные волчьи силуэты проскользнули совсем рядом.

На душе потеплело. Теперь я себя чувствовала не так одиноко и знала, что покуда стая со мной – мир вокруг не столь враждебен.

Я никогда не принуждала их действовать в моих интересах и продолжала удивляться невероятной преданности существ, не принадлежащих никому, кроме Матери-Зоны. Хах… Что бы сказал их папаша Фауст, узнав, куда занесло его детишек?

Впрочем, и для них финальная точка нашего похода, должно быть, покажется приятной. Волчицу, ослабевшую после родов, забрал к себе Хирург. Вряд ли она откажется повидаться с повзрослевшим своим потомством.

По расчетам старого друга, к ночи я должна была пройти почти весь маршрут и оказаться у перехода на болота. Множество троп Зоны не отличались прямотой, но эта парадоксально выпадала из общей статистики. Прочерченная на карте линия на все сто совпадала со старой гравийной дорогой, идущей между каменных холмов. Ни влево, ни вправо. И даже тот схрон, где предстояло переждать ночь, расположился ровно на переходе к болотам.

Несвойственная Зоне точность навевала жути и без всяких кошмарных сказок.

Столь же мрачно выглядела и пустота Ущелья, растянувшегося между терриконами и огромными камнями. Брошенная ржавая техника, рассыпающиеся от времени, без вмешательства аномалий и Всплесков, сельские домики, серые поляны, холмы, поросшие густым мхом… И ни одной живой души, кроме четвероногих друзей, окруживших меня широким кольцом.

Как бы старательно я ни вслушивалась в звуки окружающего мира – не находилось ничего, что говорило бы о присутствии иных живых организмов как здесь, так и по ту сторону перевала. Лишь ветер завывал в остовах зданий да хрустели под ногами сухие листья.

Серость и ничего – идеальная атмосфера для медитации и попыток наконец разобраться во всем, что натворила и что еще предстоит натворить. Найти, как избежать новых ошибок, которые окончательно похоронят меня своим грузом.

Я поймала себя на неожиданной мысли, что скучаю по Деймону. Да, он психопат и предатель, но все же родная душа. Если жив, то скитается где-то на просторах Зоны в поисках нового пристанища. Если он не продал последние остатки своей чести, то вряд ли ему хватило бы смелости явиться на Станцию и попытаться солгать еще раз.

Впрочем, кто тут еще больший враль? В своей ненависти дознаватель был куда честнее моих благородных намерений.

Зона задала непосильную задачу. Золотой середины не существует. Есть лишь компромиссы, в которых та или иная сторона при любом исходе оказывается в минусе. Стабильность хрупкого договора зависит лишь от того, насколько пришлось ущемиться твоему оппоненту ради отсрочки неизбежного конфликта.

Человечество, что в Зоне, что за ее пределами, воевало всегда. Вряд ли существовал день, когда по всему земному шару замолчали пушки. А все из-за того, что компромисс видится нам истинной договоренностью, на деле создавая лишь иллюзию мира. Тот, кто кажется тебе другом и улыбается в лицо, уже спрятал клинок в рукаве. И нанесет удар, когда ты совсем этого не ждешь, продолжая по инерции думать о мирных переговорах.

Думая, что буду использовать обретенный дар во благо, я уже почти разрушила все, что было мне близко. И вообще, почему я приписываю ответственность Зоне? Сама влезла туда, где уже заварили кашу люди, и довела ее температуру до кипения. Своими руками. Нет здесь веления Зоны или воли Обелиска. Деймон прав. Я лишь прикрылась благими целями, но действовала только по своей воле, вопреки установленному порядку. Порядку, который обеспечил этому клочку земли мир и сохранность.

Если мне суждено вернуться на Станцию, попрошу благословения у Настоятеля посетить нейротехников и пройти очищение разума. Нашим ученым доступно, словно занозу из пальца, с легкостью извлечь из рассудка порочные грешные мысли.

Точно! Я наверняка больна! Вольнодумство и отступничество есть симптомы. Должно быть, мой мозг повредился в момент мутации. Значит, воистину верный путь я избрала, направившись к Хирургу. Он способен врачевать любые недуги. Если он бессилен – помогут наши мудрые нейротехники. Ежели нет мне исцеления, то рукою братьев или по собственной воле я окончу земной путь, дабы не распространять заразу среди верных Обелиску.

Быть может, это сделать уже сейчас?.. Винтовкой неудобно, но можно найти острый камень или взять нож…

Ощутимый укус за бедро заставил встрепенуться и отвлечься от дурных мыслей. Черный волк с рыжими пятнами на спине сидел передо мной, утробно рыча.

– Ох, Фреки… спасибо… Ущелье чертово и впрямь на мозги давит.

Я сверилась с КПК: треть пути пройдена, а впереди растянулся высокой аркой железнодорожный мост, обойти который не нашлось никакой возможности. До жути не хотелось идти именно этой тропой. На опорах или в навеки вросших в землю вагонах может засесть снайпер, а проемах арки – спрятаться какая-нибудь летучая тварь, с которой вряд ли получится договориться. Лично мне не доводилось встречать кого-то подобного, но братья, забиравшиеся в отдаленные уголки Зоны, рассказывали о летучих мышах размером с доброго теленка. Эти существа нападали в ночи на зазевавшегося путника и, подобно спруту, высасывали из него все соки, оставляя лишь мумии.

После того, как варварские эксперименты над Зоной прекратились, люди оказались неспособны создавать новых монстров. Теперь сама Зона порождала удивительных, но порой смертельно опасных созданий. Нельзя винить ее за это. Люди, извратившие саму Ее суть, обрели что заслуживают. Зона вынуждена защищаться. Жаль только, что мы – верные дети Ее – тоже порой попадаем под раздачу. И каждый раз это становится еще более строгим напоминанием об истинных целях ордена: хранить постоянство Зоны и максимально изгонять из нее чужаков.

И вот я пошла против… Деймон снова не ошибся – слишком много сталкеров ушло от меня живыми. Слишком многих я оправдала и пощадила, вопреки их будущим деяниям. Те, кто по моей вине выжил, должны были окропить иссушенную землю своей нечестивой кровью и отплатить за грехи своих собратьев.

Мы есть очищение Зоны. Мы есть Ее защита. Я – отступник, бросивший меч посреди боя и вставший на сторону врага. Теперь мне искупать грехи и возвращать верность клятвам, данным на имянаречении.

Каждый шаг дальше по единственной дороге наполнял разум тягостными мыслями, будто веригами, давящими на спину. Если бы не стая, шедшая рядом, я бы давно упала на пересохшую