Константин. Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков

правильно ими распорядиться. Стремительно, если так можно высказаться о делавшей не более шести узлов батарее и ненамного превосходящих ее в скорости канонерках, выйдя из-за островов, они заняли позицию перед минными заграждениями и обрушили всю мощь своей артиллерии на легкие силы противника.

Оказавшись под огнем тяжелых 60 и 68-фунтовых орудий, шлюпы и канонерские лодки поспешили выйти из боя. А вот парусно-гребные мортирные суда немного замешкались и успели получить полной мерой. Одна из удачно выпущенных русских бомб разворотила борт «Мастифа», из-за чего тот вскоре перевернулся. Другая разбила руль «Харди», практически лишив его возможности управляться. Однако отчаянные усилия севших на весла моряков помогли спасти маленький корабль. Остальные сумели ретироваться, отделавшись более мелкими повреждениями. Но в любом случае, обстрел русской крепости после этого прекратился.

Ответ британцев не заставил себя ждать. Сначала в движение пришли стоящие неподалеку от места сражения линейные корабли и фрегаты, попытавшиеся прикрыть артиллерийским огнем отход своих легких сил. Затем их строй прорезали сразу четыре английские броненосные батареи: «Глаттон», «Трасти», «Тандер» и «Метеор», — неторопливо направившиеся навстречу русскому «собрату».

В этот момент мало кто понимал, что на их глазах творится история. Каких-то несколько месяцев назад русские броненосцы поставили точку в почти 300-летней истории господства на море деревянных линейных кораблей. А теперь бронированные монстры сошлись с обеих сторон, чтобы решить, останется ли Британия «владычицей морей» или уступит свое место более предприимчивым и прогрессивным соперникам.

Пока отчаянно дымящие британские утюги медленно приближались к разделявшему их с русскими минному заграждению, артиллеристы «Бомарзунда» не стали терять время и принялись обстреливать находящиеся в пределах досягаемости корабли Кокрейна. Те, разумеется, пытались отвечать, но их ядра смогли лишь оцарапать закованный в железо борт противника. Зато русские артиллеристы, заботливо отобранные Поклонским из числа лучших, сумели добиться нескольких удачных попаданий в «Виктора-Эммануила».

Особенно отличились расчеты погонного и ретирадного нарезных орудий, сбившие на вражеском флагмане фок-мачту и разбившие несколько орудий на гон-деке.

— Чтоб вас всех! — выругался после очередного попадания Кокрейн. — Как они могут столь метко стрелять на такой дистанции?

— А что, если у них тоже есть нарезные пушки? — высказал предположение Филдинг.

— Откуда такие идеи, лейтенант? — строго посмотрел на молодого человека адмирал. — Россия слишком слаборазвитая страна с отсталой промышленностью, чтобы добиться подобного успеха!

— Боюсь, что мистеру Дандасу так не показалось, — пожал плечами юный аристократ, намекая на результаты сражения в Рижском заливе.

— Филдинг прав, — неожиданно заявил вернувшийся с артиллерийской палубы Мак-Кинли, вслед за которым четверо дюжих матрос тащили на парусине какой-то тяжелый предмет.

— Что, ради всего святого, за дрянь вы принесли?

— Неразорвавшийся русский снаряд, сэр! — почтительно ответил шотландец. — Видите следы нарезов на прикрепленной к его донцу медной юбке?

— Черт побери, как это возможно⁈

— Не знаю, но готов биться об заклад, что их пушки получились лучше наших. «Ланкастеры» на такой дистанции годятся лишь, чтобы глушить рыбу.

— Кажется, скоро мы это проверим, — криво усмехнулся Филдинг, показывая на проходящие мимо них броненосцы.

— По крайней мере, в ближайшее время русские будут заняты ими, — пробурчал в ответ Кокрейн, уставившись в бинокль.

Несмотря на высказанные Бутаковым опасения, они с Поклонским довольно быстро поладили. Конечно, с одной стороны командиру «Бомарзунда» было немного обидно, что его отдали под начало совсем еще молодого офицера, но с другой, печальная судьба адмирала фон Платера и еще нескольких высокопоставленных господ со всей очевидностью показали, что в некоторых вопросах с великим князем лучше не спорить.

К тому же новоиспеченный комбриг успел показать себя толковым и заботливым начальником, старательно вникавшим в каждую мелочь, а потому быстро расположил к себе подчиненных от самого Поклонского до самого последнего матроса.

— Кажется, у нас гости, — показал на приближающегося противника Бутаков.

— Явились, не запылились, — пробурчал в ответ командир «Бомарзунда». — Прекратить огонь и пробанить орудия!

Оба офицера находились на крыше каземата, на маленькой площадке, предназначенной для управления кораблем. Тянущиеся через весь корпус переговорные трубы и идущие от штурвала тяги позволяли передавать команды в машинное и рулевое отделение. Правда, во время боя их было почти не слышно, отчего приходилось передавать через посыльных записки. Поэтому двигаться их кораблю можно было только с величайшими предосторожностями.

Единственной защитой всего это хозяйства служил невысокий бортик, набранный из двух слоев дюймового железа и обшитый изнутри сосновым брусом. Ходили слухи, что на новых броненосцах, спешно сооружаемых в Кронштадте, появились полноценные боевые рубки, но здесь, в Гельсингфорсе, пока пришлось обойтись без них.

— Вы бы, Григорий Иванович, спустились вниз, — посоветовал Поклонский. — А то мало ли что.

— Успеется, Василий Константинович, — отозвался Бутаков, внимательно осматривая занимающие свои места, согласно диспозиции, канонерские лодки.

Отсутствие мачт, а значит, и возможности поднимать сигналы, делало управление отрядом в бою задачей практически невозможной. Поэтому приходилось полагаться на прошедший перед выходом инструктаж и здравый смысл командиров «константиновок». Пока вроде все шло по плану. Выстроившиеся строем пеленга канонерки обернулись к противнику носом, выставив вперед защищенные броней бруствера пушки. «Бомарзунд», напротив, готовился встречать неприятеля бортовым залпом.

— До чего все же уродливые у англичан утюги! — покачал головой Поклонский.

— Можно подумать, наш сильно красив, — усмехнулся в ответ Бутаков.

— А вот не скажите. Признаюсь, поначалу мне «Не тронь меня» с «Первенцем» тоже не сильно глянулись. А теперь нахожу в их формах даже некоторое изящество. Эдакую, я бы сказал, экспрессию!

— Любите новизну в искусстве?

— Терпеть не могу, но куда же деваться? Раз уж сподобился на старости лет командовать эдакой «монстрой», надобно соответствовать! К тому же быть неуязвимым для вражеского огня — большое дело…

— Это да, — буркнул про себя командир бригады.

В отличие от большинства своих подчиненных, он успел хорошо ознакомиться с побывавшими в боях кораблями, и не был так уж уверен в их защите. Особенно в той, что состояла из расплющенных рельсов. Безостановочно молотившим в том бою по каземату «Первенца» английским пушкам удалось-таки повредить несколько пластин. Потом их, конечно же, заменили, но что сталось бы, продлись сражение несколько больше времени, не знал никто.

К счастью, разделившее противников минное заграждение не позволяло им сойтись накоротке. Что давало надежду выдержать вражеский огонь. Но это же препятствие защищало и союзников. Тем паче, что их броня, в отличие от русской, была из цельных кованых плит…

— Не отчаивайтесь, господа, —