Лекарь Империи 5 - Александр Лиманский

Это не просто магия. Это полное, методичное разрушение личности. И мне нужно было понять, как это было сделано, пока то же самое не случилось с кем-то из моих союзников.

— Ну вот, смотрите, — раздался за спиной самодовольный, скрипучий голос. — Классическая симуляция с элементами истерии.

В комнату для допросов, не постучав, вошел тюремный лекарь Мастер-целитель Рубин —пузатый мужчина лет пятидесяти с редкими, неопрятными усиками и таким высокомерным выражением лица, будто он был по меньшей мере личным целителем Императора.

Его засаленный халат, некогда белый, приобрел желтоватый оттенок.

— Я таких сотнями видел. Прикидываются сумасшедшими, чтобы избежать наказания. Пара недель в карцере с ледяной водой — и вся дурь из головы вылетает.

Вот и местный «эксперт».

Самонадеянный, не способный допустить, что он может чего-то не знать. Спорить с таким бесполезно. Нужно давить авторитетом и формальностями.

Я молча достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги с гербовой печатью Инквизиции — официальное предписание от Мышкина — и, медленно, демонстративно развернув его, протянул Рубину.

Бумага. В мире бюрократии нет ничего сильнее правильно оформленной бумаги с нужной печатью. Для таких, как Рубин, это как крест для вампира.

— Независимая экспертиза по приказу Следственного отдела Инквизиции. Любое противодействие, устное или физическое, будет расценено как прямое препятствование следствию со всеми вытекающими последствиями.

Рубин побагровел, пробежав глазами по тексту.

Его маленькие глазки злобно сверкнули из-под набрякших век, но спорить с высшими чинами Инквизиции он не посмел. Скрипнув зубами, он отошел к стене, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что считает происходящее фарсом и ждет моего провала.

Я подошел к Волкову. Начнем с базовых тестов. Мне не нужно чудо. Мне нужны факты. Мелкие, неопровержимые факты, которые этот «Мастер» пропустил.

— Господин Волков, сожмите мою руку.

Он медленно, с заметной задержкой, перевел на меня свой пустой взгляд и выполнил просьбу. Хватка была слабой, вялой, как у ребенка.

Задержка реакции — около трех секунд. Снижение мышечной силы — примерно до двух баллов по пятибалльной шкале. Это уже не симуляция. Симулянт либо не сжал бы вообще, либо сжал бы нормально, чтобы показать, что он здоров. Такая «вялость» характерна для органического поражения.

— Теперь поднимите левую ногу.

Волков, после долгой паузы, неуклюже поднял правую.

Агнозия. Нарушение распознавания команд. Лево-право путает. Это уже корковые нарушения. Рубин, ты слепой или идиот?

— Покажите руки, — попросил я.

Когда он вытянул руки вперед, я заметил то, что, очевидно, ускользнуло от внимания «эксперта». Мелкий, высокочастотный тремор пальцев.

Не паркинсонический, не мозжечковый. Больше похоже на токсическое или метаболическое поражение. Уже теплее.

— Откройте рот, я посмотрю горло.

Главное — подобраться ближе, не вызывая подозрений. Мне нужно то, что не фиксируют приборы. Запах.

Волков послушно открыл рот. Я достал диагностический фонарик, делая вид, что осматриваю миндалины, и наклонился ближе. Именно в этот момент я уловил его.

— Эй, двуногий, понюхай-ка его получше! — мысленно предложил Фырк. — Пахнет как прогорклый марципан!

Вот оно. Слабый, но безошибочный. Горький миндаль… но не совсем. С какой-то затхлой, плесневой ноткой. Цианиды? Нет, клиника не та. Но что-то из этой группы. Какой-то растительный алкалоид со схожей химической структурой…

Я молча выпрямился, и мое лицо оставалось абсолютно невозмутимым. Но внутри у меня уже была рабочая гипотеза. Я посмотрел на Рубина, который все еще стоял у стены с презрительной ухмылкой, и понял, что сейчас начнется самое интересное. Интеллектуальное уничтожение.

Взяв руку Волкова якобы для проверки пульса, я внимательно осмотрел ногти. Легкая синюшность ногтевых лож — цианоз. Признак тканевой гипоксии. Еще один кусочек пазла. Тремор, спутанность сознания, атаксия, цианоз, специфический запах изо рта… Картина складывалась.

— Подмастерье, вы собираетесь весь день их щупать? — раздраженно бросил Рубин со своего места у стены. — Я не вижу здесь ничего, кроме плохой актерской игры.

Я полностью его проигнорировал. Он не видит. Или не хочет видеть. Его проблема.

В этот момент в кармане завибрировал телефон. На экране высветилось «Фролов».

— Извините, это срочно, — сказал я, принимая вызов и прижимая трубку плечом к уху.

— Илья! — голос Фролова в трубке дрожал от плохо сдерживаемой паники. — Мы сделали КТ Шахназарову! Там… там что-то огромное в животе! Похоже на опухоль! Что нам делать⁈

Так, спокойно. Паника — худший помощник диагноста. «Опухоль» — это первое, что приходит в голову неопытному ординатору при виде любого непонятного образования. Нужно заставить его описывать факты, а не ставить диагноз.

— Без паники, Максим, — сказал я ровным, спокойным тоном, продолжая одновременно осматривать Сычева. — Диктуй, что видишь на срезах. Послойно. Начиная с купола диафрагмы.

— Червеобразный отросток… он… он очень сильно увеличен, сантиметров десять в длину, может, даже больше… стенки тонкие, не воспаленные… а внутри какая-то жидкость, однородная…

Параллельно с этим разговором я положил руку на лоб Сычева, активируя Сонар. Картина была такой же, как и у Волкова. Никаких следов магического воздействия, никаких печатей или проклятий. Но его нервная система…

Она словно была покрыта слоем мелкого песка. Импульсы проходили, но с чудовищными помехами, теряя силу и четкость на пути от мозга к периферии.

— Двуногий, тут нет ни капли магии! — подтвердил Фырк, который уже успел нырнуть внутрь пациента и вынырнуть обратно. — Но его нейроны… Они как провода со сгоревшей изоляцией! Сигнал просто рассеивается!

Я стоял посреди тюремной комнаты, держа телефон у уха. Мышкин и Рубин смотрели на меня с полным недоумением. В одно мгновение я разгадал две сложнейшие загадки.

— Плотность жидкости по Хаунсфилду? — спросил я в трубку, продолжая механически проверять рефлексы у безучастного Сычева.

— Эээ… — в трубке послышалось шуршание и щелканье мышки. — Секунду… от минус десяти до плюс двадцати единиц.

Такая плотность… Это муцин, слизь. Не гной, не кровь, не содержимое злокачественной опухоли. Пункт первый.

— Есть кальцинаты у основания отростка? Мелкие, плотные включения?

— Да! Есть! Несколько мелких! Как ты?..

Кальцинаты у основания… Это фекалиты, старые каловые камни, которые закупорили просвет аппендикса много лет назад. Причина хронического воспаления. Пункт второй.

— Стенки гладкие или бугристые? Контур ровный?

— Гладкие, ровные. Очень тонкие, прямо светятся…

Стенки гладкие, ровные… Значит, это не злокачественный процесс.

Рак дает бугристый, инфильтративный рост. Пункт третий. Картина ясна. Хроническая обструкция аппендикса фекалитом привела к скоплению слизи. Отросток растянулся, как воздушный шарик, превратившись