Лед - Андрей Алексеевич Панченко

упадет, керосин без предварительного разогрева спиртовками в желе превратиться. Собаки… Да, теоретически след собаки может быть возьмут и при сильном морозе и метели, но это будет сложнее, чем в обычных условиях. Метель может запутать или уничтожить запаховый след, а низкие температуры могут негативно повлиять на состояние собаки, приводя к переохлаждению и ухудшению обоняния. Тем более, что шли они несколько недель. К тому же у нас все собаки ездовые, и по следу ходить не обучены. Я ветеринар, и как профессионал я вам говорю, что на собак мы можем не рассчитывать в движении по старому следу по льду в такую погоду.

— И что теперь нам делать? — По мере того как я говорил, лица собравшихся мрачнели всё больше и больше — Сидеть на месте сложа руки⁈ А если они ещё живы, если им помощь нужна⁈

— Нет, сидеть на месте нельзя, — я поднял руку, чтобы остановить гул голосов. — Но, если идти без плана, мы просто похороним ещё восемь человек. Поэтому делаем так. Во-первых, разделимся на две группы. Первая — поисковая: четверо нарт, четыре человека, они пойдут налегке, равномерно распределив груз по саням. С собой возьмем только самое необходимое, чтобы не терять скорость. Их задача — найти и как можно быстрее дойти до предполагаемого места крушения и выяснить, есть ли там выжившие. Вторая группа остаётся в зимовье: готовит госпиталь и всё необходимое для оказания помощи пострадавшим. Если мы действительно найдём князя и цесаревича или других уцелевших, они могут оказаться в крайне тяжёлом состоянии, и тогда важнее всего будет как можно быстрее вернутся в теплое зимовье и оказать им необходимую медицинскую помощь. Делать операции и бороться с обморожениями в палатке на льду, всё равно, что костер керосином тушить, больным потом потребуется покой и трогать их будет нельзя, а значит мы застряне6м там на долго. Во-вторых, чтобы не потеряться в темноте и метели, поисковая группа будет идти не веером, а «ёлочкой»: две упряжки чуть впереди, две — сзади и в стороны. Каждые нарты будут привязаны к другим тросами, чтобы никто не потерялся. Если впереди будет торос или трещина, все вместе вытянут или перетащат нарты. Для ориентирования будем использовать только компас, естественный свет луны и звезд, глаза быстро привыкнут к темноте. Керосиновые лампы будем зажигать не для освещения дороги, а как сигнальные огни при остановках. Идти будем короткими переходами, оставляя заметные снежные пирамиды и флажки, чтобы самим же потом не потеряться на обратном пути. И наконец, последнее. Если мы действительно дойдём до места катастрофы и обнаружим выживших, их нужно будет немедленно согреть, однако столько теплой одежды у нас нет, да и везти большой запас мы не сможем. Я предлагаю брать с собой только шерстяные одеяла, запас спирта для растираний, и большой котёл — кипяток в таких условиях может решить больше, чем лекарства. Вот такой план. Если согласны — тогда начинаем сборы прямо сейчас.

— Согласны, — первым ответил Куницкий, и остальные согласно закивали. — Деление на две группы разумно. Мы рассчитываем на тебя командир и полностью тебе доверяем, если кто и сможет их спасти если они ещё живы, то это ты.

— Хватит мне дифирамбы петь! — Я зло отмахнулся от Фрола — Тут не только от меня или вас с вами всё зависит. Прошли уже недели, и если уцелевшие не нашли способ выжить, то мы им ничем не поможем. Приступаем к сборам, каждая минута на счету!

Мы тут же перешли к распределению обязанностей. Из двух врачей один должен был идти, а второй остаться. Я принял решение, что группу возглавлю лично я, а значит Галицкий оставался в зимовье — он был менее опытным полярником, и его опыт хирурга здесь мог пригодиться куда больше, чем навыки управления собачей упряжкой и хождения на лыжах. С собой я так же решил взять Игоря Паншина — как самого лучшего среди нас навигатора, Ричарда Гросса и Тупуна. На последних двух я мог положится в любой ситуации как на самого себя. Что американец, что инуит способны выжить где угодно, и самое главное выносливости и силы им не занимать. Остальным добровольцам, а такими были все кроме инуитов, я категорически отказал.

— Арсений — Я отвел Фролова в сторону — Если я не вернусь, делай всё по плану, выход к полюсу не отменяй! Нельзя допустить, чтобы всё было зря! Я в это дело не только деньги вложил, но душу. Не подведи меня дружище, иначе я тебя с того света достану и прибью к чертям собачим!

— Может давай я пойду, а ты останешься? — Арсений выглядел потерянным, наверняка он чувствовал себя виноватым передо мной, хотя и сам не знал за что — В качестве врача возьму с собой Галицкого вместо Ричарда.

— Ты же знаешь, что идти должен именно я — Я криво усмехнулся — Если я останусь, то все газеты потом раструбят, что я, как руководитель экспедиции не принял должных мер по спасению этих царственных дебилов! Скажут, что отправил на поиски самых не подготовленных членов команды, чтобы сохранить костяк для рывка на полюс. То есть поставил свои личные амбиции выше жизни царского брата и сына, чтобы их черти на адской сковородке забывали переворачивать! Именно мне придётся своей жизнью рискнуть, сам должен понимать. Хотя зря всё это конечно мы затеяли, будь моя воля я бы никуда не пошел…

— Думаешь они погибли? — Арсений не возражал против приведенного мною довода. — Шансов по-твоему нет?

— Я не думаю, я знаю наверняка — Я кивнул головой в сторону нар, на которых лежали пострадавшие — На них посмотри, они едва дошли, и то, не факт, что живы останутся. А выжить на льду без подготовки, снаряжения и припасов практически невозможно, если ты конечно не родился инуитом типа нашего Тупуна. Ладно, пошли вместе помозгуем перед выходом, куда и как идти будем.

Я, Арсений и Паншин склонились над картой, которую расстелили на обеденном столе.

— Итак, — я нарисовал пальцем на карте схему, — четыре собачьи упряжки уходят к предполагаемому месту крушения, пока не найдут следов людей, лагеря или обломков. Каждые двадцать минут пути останавливаемся, осматриваем местность и отмечаем пройденный путь пирамидой, в которую втыкаем флажок. Если атмосферное давление упадёт ещё ниже и метель усилится, группа немедленно возвращается. Рисковать нельзя. Потерять ещё четырех человек — значит