Патриот. Смута. Том 8 - Евгений Колдаев

Рядом был яков, а Богдан, что есть силы заорал:

— Всех убью! А! А-а-а!

Боевые порядки московского войска.

Не все потеряно.

Делагарди закусил губу настолько сильно, что пошла кровь. Но он не чувствовал боли, всматривался в происходящее там, впереди. А там творилось важное, безмерно важное. Решалась судьба всего войска, всей компании. И где? Здесь! В противостоянии с каким-то самозванцем. Да он даже не называл себя русским царем. Он был никем и…

Дьявол, он собрал больше десяти тысяч этих казаков или как зовутся люди, живущие там, южнее в степи?

Делагарди выдернул себя из сбивающих раздумий.

Справа и по центру все было плохо. Чертовски плохо. Пикинеры отступали. Спокойно, сохраняя строй, не рассеиваясь. Правый фланг к тому же еще давила стрелковая конница, вновь вышедшая для маневра и обстрела, но это были мелочи.

Самое страшное — они отходили.

Повести их второй раз в бой — невозможно. Это невыполнимая задача.

Раз наемники отходят, раз их не поддержали собратья из третьего эшелона и чертовы русские-то снова в бой они уже не пойдут. Да, они еще будут защищаться и спасать свои жизни. Возможно, будут прикрывать своих сотоварищей от прямых атак конницы. Но, недолго.

Шведским мушкетерам тоже скоро придется несладко. Ведь у этого самозванца есть доспешная конница, готовая к копейной атаке. И она опрокинет стрелков. Без шансов. Пускай это не крылатая гусария, но все же. Мушкетерам от нее не отбиться, и они дрогнут, побегут и тогда всему конец.

Но здесь, внезапно, слева Делагарди увидел, как крайний из острожков заполняется его бойцами.

Русские дрогнули, показали спины.

Там тюфенги не смогли остановить бравых германцев. Они захватили первую линию и уже двигались ко второй. Знамя поднято не было. Видимо, прапорщик роты пал в бою, а сам атрибут воинской доблести упал. Но это же неважно. За спинами этих храбрых и самоотверженных, а может быть просто взбешенных потерями и ситуацией людей уже строились отряды мушкетеров. Они тоже подходили к острожку, занимали его первую линию.

В рядах самозванца начались движения. Делагарди видел, как к месту обозначившегося прорыва двинулась конница.

Ты ли там, проклятый Игорь!

Ведь там решается все. Вся судьба этой битвы, черт возьми! А может — всей компании! Нужны резервы.

Якоб осмотрелся по сторонам. Кого, кого же! Начал перебирать в голове тех капитанов, чьи роты еще не отказались продолжать наступление. Еще мушкетеры. Они как раз размещались в центре, шведские бойцы, сейчас толкающиеся и подпирающие пикинеров, стоящие по факту без дела.

— За мной! Вперед! — Заорал он своим соотечественникам. Примерно две сотни их воззрились на него.

Он на лошади помчался по полю боя, увлекая за собой этих людей.

Впереди один из бойцов, уже вошедших в редут, пытался поднять там флаг. Якоб своими глазами видел, как три стрелы одна за другой вонзились в него. Грудь, бедро, живот. Он пал на колено. К нему подбежал второй, перехватил штандарт, попытался взмахнуть им, но получил стрелу в руку, потом опять в грудь. У мушкетеров не было кирас и эти плохо работающие против бронированной пехоты снаряды разили людей наповал.

Знамя начало падать.

Тогда его подхватил третий. Но тут же получил стрелу прямо в лицо, опрокинулся с бруствера и флаг полетел назад на лезущих внутрь и пытающихся закрепиться мушкетеров.

Ну что, самозванец. Я лично прикончу тебя. Проклятый ты выродок!

Делагарди был готов к этому.

Ярость бушевала в душе шведского генерала. Он сам повел две сотни мушкетеров к тому редуту. Вся остальная битва для него уже ничего не значила. Если наемные роты отходят и не пойдут в бой — все пропало. Бой проигран, и ни о каком походе на Смоленск можно и не думать.

Выправить ситуацию можно только так.

Только если он поднимет сам знамя над одним из этих проклятых укреплений, только тогда это может заставить их передумать. Пойти и убивать этих русских.

— Вперед! Хаккапяялля! — Заорал он на языке земли, которая стала для него родиной. Ведь, по большому счету в нем было больше от тех французов, которых совсем недавно он крыл на чем свет стоит.

Идущие рядом мушкетеры не поняли бы, выкрикни он иной боевой клич, они были невероятно воодушевлены. Они мчались, влекомые им через дым и гарь, исходящую от острожков. Справа по ним палили русские казаки. Какой-то отряд стрелков прикрывал их продвижение, отвечал этим русским. Люди падали здесь и там. Происходил кровавый размен.

Поле боя постепенно превращалось в хаос.

— Хаккапяялля! — Делагарди на своем скакуне увлекал за собой мушкетеров в решительный удар, который должен сломить этих проклятых русских. Повергнуть самозванца Игоря!

Этого сущего дьявола!

Глава 18

Мы врубились в редкий строй пикинеров.

Сущее самоубийство, но по-другому никак. И стой они здесь плотно, нам точно пришел бы быстрый и безоговорочный конец. Но так некий шанс был. Надежда на то, что продавим и рассеем.

Мои выстрелы из рейтпистолета и пистоля свалили двоих. Один схватился за лицо, завалился на спину. Второй пал на колено, держась за бедро. Жив, но самое главное — выронил пику.

Я особо не целился, когда палил, кучность тел была достаточная, чтобы не промахнуться.

А убойная сила не позволила бы противникам продолжить бой.

Уже пешим отвел наведенную в бок пику, швырнул в кого-то слева пистолет. Разряженный он мне здесь не помощник. Саблей махнул направо, вкладывая в удар как можно больше сил. Не достал, слишком далеко.

Переступил, сократил дистанцию, покачнулся.

Под ногами были тела. Те самые люди, что пали здесь недавно — русские, наемники. После смерти они становятся так похожи. И кровь у нас всех одного цвета. А мы, живые, толкались, втаптывали их в грязь.

Собрался, увернулся от острия, получил ощутимый удар в плечо древком. Терпимо доспех такое сдержит. Синяк — не страшно. Выжить бы.

Шаг. Вокруг творился сущий хаос.

Лица немцев были яростными, собранными, готовыми ко всему.

Они попятились, пытались выйти на дистанцию, чтобы лучше орудовать своими длинными пиками, но не тут-то было. Струсившие было копейщики, которых мы вернули в строй, ощутили свое преимущество в ближнем бою. Плотного строя нет, можно подбираться ближе. Да и по сути вместе с влетевшими в неровный строй кавалеристами с саблями нас было уже ощутимо больше.

Животные ярились, били копытами. Кого-то валили немцы, но они тоже добавили хаоса во всей этой толчее.

Их наездники, пытаясь, удержатся в седлах, рубили