Патриот. Смута. Том 8 - Евгений Колдаев

Копейщики наваливались на германцев по двое на одного, а то и по трое.

Я отвел в сторону еще одну пику, рванулся вперед. Ошибка. Еле устоял покачнувшись. Опора сквозила, была неровной, местами податливой. Здесь у бруствера слишком много павших. Кровь лилась рекой, мешала двигаться.

За спиной и впереди гремели одиночные выстрелы. Где-то за нашими спинами кто-то орал призывая.

— В строй! Заряжай! Давай!

В нос ударило запахом жженого пороха. Лучше так, чем дышать ароматами этой бойни.

Немец, к боку которого я подбирался, швырнул пику, понял, что я слишком близко. Потянул свой кацбальгер, но не успел. Я рубанул сверху. Не зря взял боровку, все же проламывать кирасы моя легкая сабля точно не могла. Она и эта — вряд ли бы справилась. Но был шанс перерубать древки.

Я целился под марион, в голову, по глазам. Куда видел и куда мог попасть. Противник взмахнул руками, отпрянул.

Вперед! Шаг по мертвецам, еще удар, на этот раз попал, но куда — уже смотреть некуда.

— Господарь! — Слева взревел Богдан.

Я резко повернулся. Казак двумя руками, с трудом удерживая саблю, вцепился в пику, которая целилась в меня, отвел ее. Тутже на него налетел какой-то бросивший древковое оружие немец, рубанул.

Казак отпрянул, подхватил саблю, встретил его следующий удар.

Сталь зазвенела о сталь.

Но, мне некогда было наблюдать. Передо мной оказалось двое. Один еще надеялся проткнуть кого-то за моей спиной, видимо, всадника, потому что целился вверх. Ощерился кривой, щербатой улыбкой. Понимал, что весь в моей власти, если не выпустит оружия. Но надеялся на товарища. А тот, второй уже отшвырнул древко и взялся за меч.

Выпад, я ловко отбил его.

Ответил финтом, изловчился, но далеко выбрасывать руку не стал. В такой толчее, не ровен час, и отсекут, сам не увидишь. Черт! Слишком много всего вокруг. Ощутил удар по спине. Это было чье-то древко. Не сильно приложили мне по лопаткам. Мимо пролетела пика. Кто-то колол мне прямо в лицо, но я уклонился.

— На! — Это Яков.

Из-за спины раздался громкий, оглушающий бабах.

— А-а-а. — Немец схватился за лицо, из щеки брызнула кровь. Оружие выпало из его рук.

— Вперед! Ура! — Заорал я, что было мочи. — Навались.

Достать бы того мечника, но древко мешает. Шаг, удар. Скрежетнула сабля по кирасе, слетела вниз, черканула по плечу.

Какой-то копейщик поднырнул рядом и нацелил короткое свое орудие в грудь отбивающемуся немцу. Оно скользнуло по кирасе, полетело вниз. Парень качнулся, не устоял, потерял равновесие. Но успел перенацелить острие, оно вошло в выстеленное вперед бедро врага.

Тутже последовал удар меч слева. Копейщик упал, тихо, беззвучно, лишившись руки.

Но его действия дали мне мгновение. Еще шаг.

Я рубанул саблей по замершему боком противнику, все еще державшему пику. Он успел повернуть голову и втянуть ее в плечи. Рассек руку, брызнула кровь. Ощутил удар себе вбок. Вновь древко.

Черт, как тесно.

Краем глаза увидел летящую алебарду. С трудом отпрянул. Послышался громкий чвак.

Сержант, или какой-то еще офицер, ведь так вооружены были только они, не рассчитал и сделал слишком сильный замах. Его страшное оружие, не попав по мне, влетело в тела под нашими ногами.

Кто-то тут же навалился на него, сбил с ног. Они покатились куда-то вниз. Наконец-то мы выдавили их за бруствер.

Я понял, что мы тесним их. И сердце мое забилось с новой силой.

— Ура! Вперед!

Получил удар по шлему, в ушах загудело. Ерехонка хорошо сдержала удар. Что это было? А черт его знает, звякнуло вроде. Встряхнулся, рубанул куда-то направо, достал германца, рассек ему руку, что все еще пыталась маневрировать пикой, нацеленной мне за спину.

Мимо меня ломанулись несколько копейщиков. Я отпрянул, почувствовал руки, ухватившие меня за плечи.

— Господарь!

Богдан потащил меня назад.

— Господарь! Назад! Господарь!

Я не очень понимал, что происходит, но они с Яковом пытались вытащить меня из толчеи и давки. Победа? Поражение? Видимо, удар по шлему все же слегка ошеломил меня. Хотя вроде бы звона в ушах не было. Что такое контузия и сотрясение мозга я знал, и вроде бы обошлось.

Меня вытянули из толчеи, где стало чуть свободней.

Вглядывался, оценивал происходящее. Мы били их, гнали немцев, заставили побросать пики и взяться за мечи. Строй их распался, а здесь уже наша точно возьмет. Но там же еще и мушкетеры!

Раздался нестройный залп.

Люди передо мной, слева, справа, падали. Кричали. И тут мимо, держа строй шеренгой, прошло около сотни казаков. Они вобрали нас в себя, пропустили через порядки, прикрыли. Вооруженные аркебузами, они вскинули свое оружие. От запальной части каждого шел дымок.

— Пали! — Заорал кто-то. Сотник? Его заместитель?

Люди спустили курки, предварительно отворачивая головы от ружей. Грохнуло так, что в ушах у меня заложило.

— … Ё… — Все что я мог сейчас услышать.

Отряд рванулся вперед, врукопашную. Следом двигались еще люди. Мешанина и хаос продолжались, но уже меньше.

Вокруг стало свободнее. Бой сместился куда-то дальше, туда за бруствер, вниз.

Я сделал несколько шагов назад, осмотрелся, отдышался, мотнул головой. Богдан замер, смотрел на меня ошалело. Его тегиляй оказался в нескольких местах посечен, но вроде бы глубоких кровоточащих ран я не увидел.

Помят, но доволен собой, как всегда. Кривая дикая ухмылка, скошенный рот.

— Господарь. Ну вы… Ну вы… — Он тяжело дышал и мотал головой. — Ну вы и лихой. В самую гущу. Куда же так. Вам. Нельзя так рисковать.

С фланга раздался еще один стройный залп. Впереди кричали люди. Слышался звон стали, громкие вопли. Бой шел там, чуть впереди за валом. А я здесь за спинами своих бойцов приходил в себя.

Казалось бы, минута, может, даже меньше в этой мясорубке, невероятный риск. Но мы справились, мы отбросили их.

— Конь, где?

— Господарь, да кто же его знает. — Это был голос Якова. В шлеме окрест видно чертовски плохо, но без него в таком бою вообще смерть.

Я повернулся. Мой верный сотник сидел. Правая рука болталась плетью, из плеча шла кровь.

— Ты как?

— Жить буду, а вот воевать пока нет. — Спокойно ответил он.

Какой-то боец начал тут же на месте бинтовать его. Раненные, кто мог отползали сами, кому-то помогали менее побитые товарищи. Легкие кое-как вытаскивали из груды тел средних и тяжелых. Тех, кто звал, кричал, двигался.

Врагов добивали ударами сабель.

Жуткая картина поля брани.

Но, все еще не было кончено. Я услышал яростные крики, повернулся, смотрел из-за бруствера на