Стражи времени - Лев Юрьевич Альтмарк

И сам не замечаю, как мои глаза начинают слипаться. Сердце успокаивается, и руки почти не подрагивают. Если бы не ухабы на дороге и не жёсткие доски настила, может, задремал бы…

Вздрагиваю от необычной тишины вокруг. По телу словно проехал трактор – от неудобного лежания на досках ломит поясницу, на локте синяк непонятного происхождения. Иными словами, покатался, как в благословенной студенческой молодости, в кузове грузовика. Только тогда всё спокойно сходило с рук и синяков не оставалось, а вот теперь… Но до моих студенческих лет ещё ого-го сколько времени…

Слышу какие-то голоса и осторожно выглядываю из-за дощатого борта.

Вокруг уже темно, светятся редкие фонари, покачиваясь в своих жестяных чашках на деревянных столбах вдоль дороги. По обе стороны улицы – одноэтажные частные домики, которые окружают кустарник и яблони за невысокими заборами. Окна повсюду пока светятся, но народу на улице немного. Видимо, здесь рано ложатся спать, как и на любой рабочей окраине, где особых развлечений нет, а чуть свет почти каждому обитателю этих скромных построек нужно бежать на завод.

Полуторка, из которой выглядываю, остановилась напротив единственного здесь открытого допоздна магазинчика или местной забегаловки, дверь в которую распахнута, и изнутри доносятся голоса подвыпившей публики.

Некоторое время прикидываю, что заходить внутрь мне совершенно незачем, потому что там вряд ли можно встретить засекреченного итальянца-авиаконструктора, но ведь у кого-то так или иначе придётся выяснять, где находится Конструкторское бюро, в котором трудится Бартини. Да и ночевать под кустом на улице или в кузове полуторки совсем не хочется. Вряд ли до утра получится уладить все свои дела или хотя бы что-то узнать. Так что, хочу я того или нет, а нужно искать не только Роберта Людвиговича, но и ночлег на эту ночь.

Осторожно перелезаю через борт и соскакиваю на землю. По-прежнему никого вокруг нет, поэтому осторожно подбираюсь к забегаловке, но заглянуть внутрь не успеваю, потому что из дверей на улицу вываливаются два подвыпивших мужичка и направляются прямиком ко мне.

– Здоров, дед! – громко выдаёт тот, который держится на ногах покрепче.

Второго развезло больше, и он просто висит у него на руке, безвольно перебирая ногами.

– Это ты мне? – спрашиваю настороженно.

– А кому ещё? – хохочет мужик. – Где ты тут других дедов видишь?

И в самом деле, размышляю про себя, мужичкам навскидку вряд ли больше тридцати лет, а у меня волосы с сединой, бородёнка сивая, да и мордашка не первой свежести. Для них я наверняка древний старикан…

– Чего замер? – продолжает веселиться мужик. – Небось, в кармане блоха на аркане, а трубы горят?

– Ну, где-то так… – развожу руками и прикидываю, какая мне может быть польза от этого подвыпившего весельчака.

– Не горюй, дед, – не успокаивается мужик, – ты тут постой минутку, а я сейчас Кольку до дома провожу, а то парень ослаб малость. Он недалеко живёт, в двух домах отсюда. Сдам его жинке с рук на руки и вернусь. Выпьем с тобой. У меня праздник, понимаешь ли, а все вокруг слабаки по этой части…

– Какой у тебя праздник?

– Сын родился.

– Поздравляю…

Мужик приосанивается и тянет на себя почти уснувшего товарища:

– Принимаю поздравления! Но… ты, дед, никуда не уходи, понял? Дождись меня! Васька Пугач если сказал, то это закон!

– Это ты Васька Пугач?

– А кто же ещё! Я, конечно! – мужик неловко протягивает руку и прибавляет. – Василий Петрович Пугачёв, слесарь четвёртого разряда. Вот так-то, дед, это тебе не шуточки…

Дожидаться его, чтобы потом пьянствовать с ним за компанию, совершенно не хочется, но это пока единственный человек, с которым могу пообщаться, и он, может быть, даст мне какую-нибудь наводку, если не упьётся окончательно.

– Пойдём, помогу тебе довести человека до дома, – предлагаю я.

– А вот это по-людски! – радуется Васька и перекладывает руку уснувшего товарища мне на плечо.

Идти и в самом деле недалеко. Третий дом от забегаловки – жилище притомившегося Кольки.

– Внутрь заходить не будем, – заговорщически шепчет Пугач, – а то его Натаха нам бошки поотрывает. Уложим на крыльце, а там или он сам проснётся, или Натаха утром на смену пойдёт и его обнаружит.

– А ему утром на работу не надо?

– Конечно, надо! Проспится, как миленький, и ещё полторы нормы завтра даст. А без этого нельзя – на голую зарплату, без премии за перевыполнение плана, долго не протянешь. С голоду подохнешь… И прогуливать, сам знаешь, нельзя – запросто в саботажники запишут, и тогда хоть в гроб ложись.

Спящего Кольку укладываем на лежанку с голой панцирной сеткой под раскидистым деревом недалеко от дверей и сразу же отправляемся назад к пивной. В сгустившемся сумраке Васька Пугач несколько раз спотыкается, и мне приходится поддерживать его под руку.

Но внутри заведения светло, накурено и шумно. Какой-то лысый низкорослый дядька в круглых металлических очках стоит между столиками и, жестикулируя кружкой пива, громко рассказывает:

– Так вот, я и говорю, что площадь и парк МГБ-шники, как фрицы из кино, оцепили, и у всех поголовно документы проверяют. Мол, этот самый иностранный шпион выстрелом в голову убил двух наших милиционеров, а потом скрылся в толпе, где его дожидались сообщники…

– Откуда знаешь про шпиона-то? – не выдерживает кто-то из гуляющей публики.

– Говорят, что он на каком-то непонятном языке спрашивал у милиционера, мол, где тут у вас в городе военные объекты, потому как он, дескать, собирается совершить на них злодейскую диверсию!

– И милиционер его так сразу и понял? – хихикает тот же голос. – Без переводчика?

Дядька в очках даже расплёскивает пиво из кружки и повышает голос:

– А что ты думаешь? Их, милиционеров, учат по одному лишь слову вычислять иностранного вредителя! Или ты не доверяешь нашим органам?!

– Да ладно тебе! – тушуется оппонент. – Иди лучше к нам, водка выветривается…

– Нет, ты мне скажи, – не успокаивается дядька, – сам бы ты смог определить, кто шпион, а кто нет? Не сможешь! То-то и оно! А я смогу…

– Ну-ка, попробуй!

Дядька обводит всех присутствующих мутным, почти безумным взглядом:

– Вас-то тут я всех знаю, и не один год. А вот среди нас новый гражданин, – его взгляд останавливается на мне, – его-то мы сейчас и проверим.

Следом за ним все присутствующие поворачивают лица в мою сторону и начинают разглядывать крайне недоверчиво.

– Вот скажите, уважаемый, – подозрительно начинает дядька, – как ваше имя?

Неприятный холодок пробегает у меня по спине, но я отвечаю:

– Даниил.

– Ага, а документики у вас с собой имеются, товарищ Даниил?