Стражи времени - Лев Юрьевич Альтмарк

рисковать. Всё-таки я ещё и врач отчасти. А ты уже, извиняюсь, не юноша, и с тобой, неровен час, что-нибудь может случиться. Не хочу брать дополнительный грех на душу – их на мне и так чересчур много…

– Ну, спасибо, друг! – посмеиваюсь. – Умеешь ты приободрить человека в трудной ситуации!

Но далее Шауль веселиться не собирается. Лицо его становится серьёзным, и он спрашивает:

– Помнишь мою просьбу? Прежде, чем начнём, мне необходимо убедиться, что у тебя благие намерения, и ничего необдуманного и опасного совершать в прошлом ты не собираешься.

– Ты мне всё ещё не доверяешь?

– Не в этом дело. Хотя, наверное, и в самом деле, не очень доверяю… Раньше, в наших экспериментах с профессором Гольдбергом, я хоть чётко знал, какова твоя цель и что ты будешь в этом прошлом делать, потому что ты отправлялся решать не только свои, но и наши общие проблемы. Тогда, по крайней мере, всё для меня было ясно и понятно. Сейчас ты собираешься разыскивать похищенного сына. И это мне тоже понятно. Первая твоя попытка нырнуть в прошлое, чтобы предотвратить похищение, нам не удалась. И это очень плохо. А что на сей раз ты хочешь предпринять? Какую альтернативу нашёл?

Никуда не денешься, придётся ему, наверное, рассказывать о письме, которое адресовал мне покойный батюшка разорившегося заводчика Шварца. А потом, чтобы связать это послание с исчезновением сына, придётся доложить и о своих вещих снах, в которых я встречался с загадочными «Стражами Времени». Что-то скрывать от него сейчас глупо. А следом за этим потянется убийство незнакомца в ресторанчике – короче, всё, что произошло, от начала и до конца… Только поверит ли Шауль в этот невероятный калейдоскоп внешне не связанных друг с другом событий? Не сочтёт ли меня окончательно свихнувшимся от свалившихся на мою голову бед?

Но Шауль слушает внимательно, не перебивает и даже иногда согласно кивает головой. Я же мельком поглядываю на него и слежу за реакцией. Мне казалось поначалу, что он с первых слов станет резко возражать и обвинять меня в беспочвенном фантазировании, ведь я-то уже насмотрелся на коренных израильтян, которые, при всей своей внешней простоте и благожелательности, ничего не принимают на веру и во всём требуют вещественных доказательств. Да я и сам, наверное, становлюсь потихоньку таким. Ничего не поделаешь – жестоковыйный мы народ ещё с библейских времён. А сегодняшние времена – они сильно изменились, что ли?

После того, как заканчиваю рассказ, он некоторое время задумчиво расхаживает по комнате, потом молча отправляется на кухню заваривать кофе. А я с напряжённым вниманием слушаю, как он позвякивает за стеной чашками и кофейником и что-то негромко бормочет.

На часах полдень. Почти час с лишним потерян на рассказы, а ведь можно было бы уже… Но торопить его не хочу, пускай дозреет. Наконец, Шауль возвращается ко мне с двумя чашками горячего кофе.

– Да, интересно ты рассказываешь, – говорит он неторопливо и ставит передо мной чашку. – Одного понять никак не могу: для чего ты всё-таки понадобился этому гениальному авиаконструктору из прошлого? Какие-то предположения у тебя есть? Если он собирается передать через тебя послание человечеству, разве не мог написать книгу или статью и опубликовать в печати? Если же ты понадобился для чего-то другого, то для чего? И почему именно ты, а не кто-то другой? Какой из тебя, извини за прямоту, передатчик? И кому это послание будет адресовано? А больше всего не понимаю, для чего потребовалась такая странная форма передачи, если можно было оставить какую-нибудь потайную рукопись для потомков? Неужели это было бы сложней, чем городить такую запутанную комбинацию с тобой и твоими перемещениями во времени? Стоит ли игра свеч? Нет ли здесь какого-то подвоха?

– Во-первых, в те времена свободно публиковаться в печати было просто невозможно. Если бы Бартини попытался что-то сообщить человечеству открыто, не согласовав свои взгляды и намерения с кураторами от науки, тысяча препятствий встало бы перед ним. В конце концов, это сочли бы политическим инакомыслием, какие бы благие и безопасные для властей идеи в его голове ни созревали. Он ведь не был ни официальным идеологом тогдашней системы, ни признанным в научном сообществе философом, для которого некоторое вольнодумие традиционно допускалось. К тому же, Бартини уже отсидел десятку в сталинских лагерях, а это клеймо на всю оставшуюся жизнь. Ты даже не представляешь, что происходит с психикой нормального человека после такого испытания. Я уж не говорю о вечном страхе, навсегда поселившемся в его душе, и этот страх, поверь мне, ничем не вытравить и за годы… А во-вторых, мне кажется, что мой разговор с Бартини будет, – каким бы это ни казалось абсурдным, – всего лишь о моём сыне и его компьютерной программе прогнозирования будущего. Сегодня этой программы пока не существует, но Илья создаст её через некоторое время. Я это знаю.

– Всё равно не понимаю, каким образом Бартини смог узнать о том, что появится только через сто с лишним лет? – Шауль смотрит на меня широко открытыми недоверчивыми глазами. – Неужели у этого итальянца-изобретателя был пророческий дар, такой же, как у наших библейских праотцов? Ни за что не поверю, что такое в последние столетия возможно…

– Мне кажется, что тут всё проще и банальней. Хотя не менее фантастично… – задумчиво чешу лоб и выдаю мысль, которую только сейчас мне удаётся кое-как сформулировать – Вдруг секрет состоит в том, что он уже тогда владел возможностью путешествовать во времени? Как – не знаю, но владел. Заглянул, скажем, в 2070 год – да-да, не в прошлое, а в будущее, чего мы не умеем! – и вернулся назад с новыми знаниями, почёрпнутыми оттуда. Разве сюда не вписываются многие его изобретения, обгоняющие на десятки лет собственную эпоху? Может, и праотцы наши библейские поступали так же – не какие-то туманные видения с картинами грядущих бедствий посещали их, а они просто переносились в будущее и возвращались назад с конкретной информацией. Тебе такое не приходит на ум?

В глазах у Шауля неподдельное отчаяние, и он хватается за соломинку:

– Но уже не раз доказано, что перемещаться можно только в прошлое! Причём здесь будущее? Да ещё какие-то компьютерные программы… Разве можно непостижимый дар предвидения, который давался только избранным и самым достойным, уложить в сухие математические формулы?!

– Может, мы просто не всё об этом знаем! Тот же Бартини рассматривал время как величину многомерную, то есть оно способно двигаться не только от прошлого к будущему, но и наоборот. Не знаю, доказано ли